Боль. Внезапная, как удар клинка, пронзила все ее нутро. Мэри закричала, распахнула глаза, и прямо в лицо ей ударил яркий свет огромной лампы. Одной рукой она невольно закрыла глаза, а другая… другую ее руку сжимал в своей Ричард. Седой, уставший, напуганный, он сидел в своей каталке, но, когда Мэри открыла глаза, изо всех сил оттолкнулся от нее и встал.
-Мэри!..
-Внимание! Миссис Тайлер вернулась, схватки возобновились! Продолжаем!.. Миссис Тайлер, как вы? Держитесь, осталось совсем немного! С ребенком все хорошо, он идет нормально, головка уже появилась… Мистер Тайлер, с вами все хорошо? Лучше присядьте. Вы ведь сможете держать жену за руку и оттуда. Хорошо?
Ричард кивнул, чудом расслышав доктора. Он смотрел в лицо Мэри, сжимал ее ладошку, а она кричала и кричала, точно с криком этим выпуская, изгоняя вон всю боль свою. И даже не ту, что терзала сейчас ее тело. Та боль означала радость, появление на свет ее ребенка, ребенка Ричарда. Он родится и свяжет ее с Ричардом навсегда, что бы ни случилось. С криком уходили страхи, тоска, все пережитое без него, вдали от Ричарда.
-Кричи, девочка! Кричи… — шептал он, не замечая слез, катившихся по его щекам. – Кричи, моя хорошая – так легче… Господи, пусть он поскорее родится! Пощади ее, Господи! Пощади…
-Внимание, господа, принимаем! – скомандовал врач.
Ричард напрягся, Мэри закричала снова, и вот вслед ее крику раздался тоненький, но как выражаются, басовитый, мальчишеский крик малыша.