В зал зашел дворецкий и предупредил о приходе отца этой девочки. В его руках был серебряный поднос, накрытый крышкой. Девочка в панике забегала по залу, пытаясь привести в порядок свое царство хаоса. Она закидала кучей игрушек стол с орудиями для пыток, умудрилась перетащить прежде подожжённый и обугленный крест за спущенную портьеру. Сняла с себя сарафан, весь покрытый моей кровью, и спрятала его. Её тело было покрыто переплетающимся клубом шрамов и дорогим комплектом черного кружевного белья. Она подбежала к дворецкому и, открыв поднос, выкинула оттуда чье-то диковинное жареное мясо и сунула туда мою голову, попутно затолкав весь гарнир мне в рот, чтобы я не издал ни звука. На мясо сразу накинулся щенок. И в это время в комнату вошел отец.

— Сладкая моя ягодка, ну как идет подготовка к вечеру?

— Хорошо, папа, — сказала девочка в одном белье, чем поставила в ступор отца.

Мне ни хрена не было видно в моей темнице. Голос её отца был странным: глубоким, знакомым, но почему-то каким-то блеющим и неровным.

— А где стилисты, которых я тебе послал, чтобы они подготовили тебя к моей коронации?

— Они еще, наверное, не пришли, — девочка аккуратно копытом запихнула вылезающую чью-то руку из-под горы плюшевых игрушек обратно.

— Милая, сколько я раз говорил тебе не кормить Цербера с пола. Тебе уже шестнадцать тысяч лет, — и все выдохнули.

Я выдохнул, читатели выдохнули, остальные персонажи выдохнули, узнав, что ей на пятнадцать тысяч девятьсот восемьдесят четыре года больше, чем на вид.