Вот набесившись вдоволь, она легла спать, укрывшись в своем шалашике из простыней и мягких здоровенных игрушек, в обнимку с моей ступней, попутно пожевывая её.

— Спокойной ночи, — пожелала она. – Я люблю тебя.

Послышалось как-то зажёвано.

— Что? – обомлел измученный я.

А девочка уже видела сон, как идет под венец со мной, как навечно вместе, как мы скачем по цветущему полю, взявшись за руки, пока она попутно грызла одну из моих оторванных частей тела.

В меня прилетел один из многочисленных инструментов из её арсенала, а девочка уже бойко пыталась наметить траекторию полета нового приспособления.

— Ты не ломаешься! – верезжала девочка. – У меня так много идей, что я могу с тобой сделать. Теперь ты мой парень, а я твоя девушка навеки. Навеки!

И тут я сдался.

— А что, если попробуешь отрубить мне голову? — сказал я, надеясь, что хоть это оборвет мои страдания.

— Ты смеешь мне указывать!?

И тут мне стало еще страшнее.

— О, как мне это нравится, — вдруг заявила она. – Еще никто не говорил мне, что делать.

Она снесла мне голову одним ударом. Пол, потолок, стены – все закрутилось. Моя башка шлепнулась на мрамор. Собачонка сразу принялась облизывать мне щеки.

— Дьявол, помоги, прошу, — молил я, поняв, что план не сработал.

— Не смей звать моего отца!

Как я разговариваю без тела? Вопрос, который, я думаю, мы оставим без внимания и сойдемся на том, что это художественная вольность. И в смысле её отца?