Тот вечер Лернер ещё долго не сможет забыть. Он стал одним из самых лучших в его жизни. Они поели много вкусной еды, вкуса которой Лернер бы никогда не смог ощутить на Земле, много поговорили и о Земле, и о Тайлаге. Ребята рассказали о Пронтариате, о своей жизни там, о своих семьях, о жизненных целях, и это было очень приятно слушать. Оли рассказывал много смешных и странных историй со своей службы и о приключениях, которые происходили у них с Нерром. По этим рассказам Лернер всё больше узнавал о своём брате, но вместе с этим понимал, что они — две противоположности, как чёрное и белое. Хотя это было неудивительно, ведь они росли не только в разных семьях, но и в разных мирах. И всё же, он с нетерпением ждал, знакомства с Нерром. От одной только мысли об их встречи у него от волнения скручивало живот и бросало в холод. Он очень боялся, что не сможет оправдать ожиданий, боялся, что тот невзлюбит его, а то и вообще начнёт с ним враждовать. Но куда больше Лернер стал переживать, когда тема снова зашла о Равенстве. Оли напомнил, что Лернеру тоже должны будут скоро дать обязанность перед государством, которую ему нужно будет выполнять. Следить за чем-нибудь, делать отчёты, управлять большим количеством тайлов, чтобы они тоже выполняли свою работу… От этого Лернеру становилось не по себе. Он только попал в этот мир, только начал с ним знакомство, а его уже могут поставить во главу чего-то важного? А что будет, если он не справится? Его выгонят? И что он тогда будет делать? Как вернётся домой без чьей-либо помощи? К тому же король, брат и другие могут воспрепятствовать его возвращению на Землю, ведь по их мнению он только пришёл. Не хотелось посвящать кого-то в такие детали, не хотелось подрывать доверие и всё портить, но если он продолжит молчать — так и не получится найти помощь. Необходимо было выбрать тайла, в котором Лернер был бы уверен, который бы не стал ему мешать и докладывать обо всём общественности и королю. Нужен был тайл, которому он смог бы полностью доверять, но таких пока не было. Оли он хотел признаваться меньше всего, ведь в таком случае они скорее всего перестанут быть друзьями, а им предстоит ещё долгий путь до Пронтариата. Если они начнут враждовать, поездка превратится в пытку.
И всё же, вечер прошёл замечательно. Наутро все быстро собрались, замели следы лагеря и отправились в путь. В принципе, следующий день был практически таким же. Они с Оли ехали в колеснице, много разговаривали обо всякой ерунде, а потом Оли снова занялся своей работой, во время которой часто посылал Шума передать какое-нибудь сообщение в разные места. Бедный Шум летал больше половины дня без перерывов, передавая важную информацию о том, что нужно закупить, где и за сколько продать, где купить дешевле, где нужно установить связи, с кем нужно заключить договор… Видя, как упорно и с душой Оли выполняет свою работу, Лернер даже ненадолго задумался о том, чтобы самому попробовать себя в этом, но это были просто эмоции. На самом деле он ведь даже валют местных не знает, как он тогда сможет руководить каким-то доходом и прибылью? У Оли был свой огромный бизнес, и половина дохода, как он сказал, шла в казну Пронтариата, так как он зарабатывал много валюты и Пронтариата, и Таймира, а кроме как у него, таймирской валюты ни у кого не было, его обязали делиться. Он, в принципе, был не против, так как все покупки совершал в Пронтариате, и таймирская валюта ему была не нужна, так что он большую часть отдавал Кла, а тот использовал её во благо их цивилизации и обеспечивал Оли во всём ему необходимом. Такой обмен был более, чем справедливым.
Под вечер они снова устроили привал. Снова были вечерние разговоры, вкусная еда от Капеля и весёлое настроение. Лернер понемногу привыкал и к Жару с его продолжительными красивыми разговорами и стихами, и к болтливому Шуму, и к замкнутому Рости с его мельвами, и к тёплому Капелю, а они привыкали к нему, хотя и не переставали заваливать его вопросами о жизни на Земле. Когда Лернер находился в их компании, ему казалось, что эта поездка будет длиться вечно. Что они всегда будут куда-то ехать, останавливаться, так вот болтать перед костром и смеяться. Это уже казалось ему раем. Разве что-то здесь может пойти не так? Разве возможно, чтобы в один момент вся эта атмосфера когда-то исчезла? Сердце отказывалось в это верить, но разум, который теперь уже был заглушён чувствами сердца, пусть и совсем тихо, но продолжал твердить, что этому скоро придёт конец, что рано или поздно Лернеру придётся нарушить это, когда он окончательно решит вернуться домой. Но Лернер теперь даже не обращал внимания на эти мысли. Он был опьянён этой обстановкой, которая затягивала его, упрашивая остаться.
Ещё одна ночь прошла в спокойствии, а под утро все вновь быстро собрались и поехали дальше. И ещё один день в колеснице в компании Оли. Почему-то Лернеру это всё никак не надоедало, и от этой долгой поездки он не уставал. Почему-то всё, что с ним в это время происходило, вызывало у него бурю положительных эмоций, и ни одной отрицательной.
И снова привал, костёр, вечерние разговоры, сон, пробуждение, сборы, путь в колеснице. Сегодня они должны были перебраться через огромную реку, которая отделяла территорию Пронтариата от территории Таймира. После этого им нужно будет проехать ещё примерно столько же до города, где их с таким нетерпением ждут. Но Оли заверил, что после пересечения реки будет не так скучно ехать, так как они смогут в любой момент остановиться и больше не скрывать мест своих привалов. А ещё они будут останавливаться на ночлег в деревнях, и им не придётся ставить палатки, натягивать шатёр и расстилать огромный ковёр, а Лернер сможет лучше познакомиться с обычной жизнью пронтарианей.
— А почему вы заметали следы привалов? Чтобы нас не могли выследить?
Оли, грустно вздохнув, оторвался от своих записей и ответил:
— В этих лесах очень опасно. Здесь не только самые жуткие и самые кровожадные животные обитают, больше всего пронтарианей здесь пугает один тайл. Его называют охотником. Никто из видящих его хоть раз не оставался в живых. Он безжалостен и невероятно жесток. И при всём при этом он не под влиянием королевы. Он и без этого верно ей служит, беспрекословно и, если можно так сказать, с особым удовольствием выполняя любой её приказ, а каждого, кого он находит из посторонних в этом лесу, сперва жутко пытает, чтобы, если что, узнать какую-нибудь важную информацию, а потом подчиняет своей воле, почти как королева, только не стихией крови, а болью. Делает из тайлов верных рабов, ломая их характер, уничтожая их личность, а потом отправляет в Таймир, где пленник рассказывает королеве всё, что знает, и если он оказывается одним из наших, то королева его публично казнит. За всю историю был всего один пронтарианин, который его видел и не погиб. — Оли нервно потёр ладони и сглотнул. Его голос дрогнул. — Я. Я с ним сражался и выжил. До сих пор не знаю, как. Он оставил мне шрам на память.
Он опустил с плеча тонкую тканевую рубашку, и Лернер увидел огромный шрам, который неровной полосой охватывал его плечо, как будто ему отрезали руку. На этом шраме не росла шерсть, была видна лишь его светло-коричневая кожа. Лернер поджал губы. Оли смущённо снова натянул на плечо рубашку и продолжил:
— Он действительно почти отсёк мне руку. Он — самый страшный тайл на всей планете. Разрубить кость одним движением для него даже не потребует затраты каких-либо сил, но тем не менее никто не знает, какой он стихии. В силе с ним соревноваться бесполезно, но вот в хитрости… Я, всё-таки, уже несколько лет веду подпольный бизнес в городе, который даже не знает о моём существовании. — улыбнулся он. — К счастью, в тот момент, когда он на меня напал, я был перекрашен в тайла растений, так что он стал нападать на меня так, чтобы я не смог воспользоваться своей стихией. Будь я действительно растенником, я бы и 3 хлопков не продержался, и моя стихия и мои особенности, можно сказать, подарили мне жизнь. Я до сих пор как будто чувствую на себе его ужасающе зверский взгляд, хотя сквозь его маску глаз не разглядеть… Помню его броню, которая, казалось, была живой и повторяла все его движения, помню его молниеносную скорость, с которой он меня догонял… Но я не помню, как мне удалось спастись. Сработали инстинкты. В себя я пришёл на другой стороне реки. Королева по какой-то причине запрещает ему заходить на нашу территорию, хотя, я думаю, если бы он зашёл, он бы за одну ночь перебил бы всех, кроме короля и Нерра. Я помню, как он смотрел на меня на том берегу. С такого расстояния я его не слишком хорошо видел, но я помню его слова, которые он сказал мне шёпотом, а вода донесла их до меня с такой чёткостью, будто он говорил мне это на ухо: «Судный день для вас уже назначен. Готовьтесь.»
После этого Оли замолчал. Его руки дрожали, а губы он сильно прикусывал. Наверняка ему было тяжело возвращаться к таким воспоминаниям. Когда есть кто-то, кто действительно пытается тебя убить — становится не до шуток. Оли смотрел в пол, но внезапно поднял недоверчивый взгляд на Лернера, как будто это он должен был принести тот «Судный день». В этот момент Лернер в полной мере прочувствовал его напряжение и страх. Оли можно было понять — он освободил принца из Таймира, но не мог знать наверняка, подчинён ли Лернер королеве. Смотря Оли в глаза Лернер на секунду подумал, что тот сейчас на него нападёт, и уже был готов защищаться, но Оли снова отвёл взгляд в сторону и быстро помотал головой, отгоняя от себя эти мысли.
— В общем, меня чудом спасли. Охотник чуть не оставил меня без руки, её пришивали. Я помню, как тогда стоял у реки, весь мокрый, напуганный, и держал её у плеча, чтобы она не отвалилась окончательно. Как много крови с меня лилось… Наверное, он думал, что я умру. И я действительно бы умер с такими ранами, но выжил благодаря тайлам из одной деревушке, в которой мы сегодня переночуем. Они приютили меня и подлечили, а потом отвезли в город. Я обязан им жизнью.
Снова повисла тишина, слышны были только звуки от незакреплённых едящих туда-сюда вещей и иногда подпрыгивание колесницы на камнях и кочках.
— А как зовут этого охотника? — после недолгой паузы спросил Лернер.
— Зовут? — удивился Оли, ожидая любого вопроса, но только не этого. Он немного подумал, а потом неуверенно ответил. — Думаю, пока что никто не знает его имени. Даже в Таймире его называют «охотником», но имени не говорят, что уж до Пронтариата. Знает, наверное, только королева и, возможно, её охранник Древ.
— Охранник? — неуверенно переспросил Лернер. — Ты про того, что всегда стоит подле королевы?
Оли одобрительно кивнул и потёр своё плечо со шрамом, с какой-то скорбью смотря в пол. Больше мучить друга воспоминаниями Лернер не собирался, поэтому попытался как-то его подбодрить:
— Знаешь, я не умею подбирать подходящих слов, но… Я рад, что ты остался цел и для меня ценно, что ты делишься со мной подобными вещами. Я боялся, что не смогу найти здесь тайлов, которым смогу доверять, и которые смогут довериться мне, но… На самом деле, я впервые рад, что ошибся.
Оли, слегка улыбнувшись, поблагодарил его, лёг на свою кровать и отвернулся лицом к стене. Ему явно больше не хотелось об этом говорить, и Лернер, поняв это, решил его не тревожить.
Больше они не поднимали эту тему. Остаток пути до реки они больше не разговаривали, думали каждый о своём, и Оли успел ещё немного поработать.
И вот, наконец, река. Судя по рассказу Оли об охотнике, это было благословением, что за всё это время он их не заметил и не напал. Все стали выгружать из колесницы вещи, и Лернер, потягиваясь, вышел из тесной повозки впервые до захода светила. Широкая река медленно текла по своим просторам, поблёскивая на свету. Она была уже, чем представлял себе Лернер, наверное, метров 400-500, но это не лишало её красоты. Дикий лес вокруг всё ещё странно отзывался в разуме. С одной стороны Лернер помнил свой страх и мог по привычке испугаться леса, но с другой — его фобия ушла, и он больше не испытывал прежней паники. Всё же этот мир продолжал вызывать у него массу вопросов.
Не один Лернер засматривался на красоту речного пейзажа. Его спутники, вытаскивая вещи, тоже могли ненадолго застрять на одном месте, залюбовавшись видом, но Оли их то и дело одёргивал, чтобы никто не отлынивал от работы.
— Лернер, ты тоже можешь помочь. — сказал он и указал на Шума, еле отрывающего от земли какую-то сумку.
Без промедлений Лернер кивнул и тоже стал помогать, не желая оставаться в стороне. Через некоторое время все вещи были аккуратно разложены на земле, а Капель, создав свой водный лекен, крутил его на пальце, ожидая Оли. Колесница была полностью пуста, а это значило, что пришло время переправляться.
— Пора. — скомандовал Оли. — Нужно до наступления ночи успеть до Леся́нки доехать. Рости, пусть твои ребята возьмут самое тяжёлое.
Оли снова принялся командовать и распределять обязанности, чтобы все, включая Лернера, взяли, сколько могут, и были готовы идти. Потом они друг за другом стали входить в воду небольшой колонной, стараясь держать вещи по-выше, чтобы они не намокли. Лернер не очень понимал, что сейчас происходит, но старался никого не донимать расспросами а просто следовать приказам. Следом за всеми пошёл Капель и, взяв лекен в хвост, прикоснулся руками к воде и стал понемногу входить в реку, расставляя руки в разные стороны. Вода расступалась ровно настолько, насколько широко он мог расставить руки; казалось, словно он держит стены воды своими ладонями, будто они твёрдые. Путь до того берега открылся перед ними, и все побыстрее пошли вперёд, чтобы Капелю не пришлось слишком долго ждать. Колесница бы здесь не проехала, так что она пока осталась на берегу, вместе с Рости и одним мельвом, четверо других хищников шли вместе с ними. Под ногами был очень сухой песок и сухие камни, что мозгом воспринималось с трудом. Видимо, даже с них вода ушла, чтобы расступиться в стороны. С правой стороны стена воды понемногу росла, а с левой убывала. Необходимо было как можно быстрее переправиться и продолжить течение, чтобы волна не поднялась слишком большой. Судя по словам Шума, который спокойно перелетал с места на место, внизу реки располагалось огромное озеро, на берегах которого жили другие разумные существа — крыллоры, очень маленькие обитатели этого мира, и большая волна может сильно им навредить, так что необходимо было пустить поток реки как можно быстрее. Когда все оказались на другом берегу, за ними вышел Капель, наконец убрав руки с поверхности воды. Пол дела было сделано, И Лернер сам до конца не верил, что они сейчас, можно сказать, повторили подвиг Моисея, хотя для местных тайлов это наверняка было обычным делом. Рости, достроив к тому моменту свой своеобразный мостик из согнутых деревьев, стал перекатывать колесницу с помощью лишь одного мельва. Даже когда колесница была пуста, а Рости не ехал на козлах, а шёл следом, деревья прогибались так сильно, как будто вот-вот их стволы сломаются, и колесница упадёт в воду, но, к счастью, этого не произошло. Вскоре и Рости с колесницей и пятым мельвом оказались на этом берегу. Теперь Шум, Капель и Жар стали кидать в воду камни, со счастливыми лицами, не смея кричать, чтобы Охотник не обнаружил место, к которому они постоянно приезжают, спасая тайлов из Таймира. Они кидали камни и ветки в тёмную пучину реки в знак того, что выбрались невредимыми, без происшествий и с принцем. Этот ритуал показался Лернеру забавным, но нельзя было сказать, что он был лишним. Нет, это придавало ребятам уверенности и служило неким авансом их трудов. Это было нужно, чтобы успокоится и всем вместе порадоваться. Пройдя чуть дальше через лес, Лернер увидел, в сторону Пронтариата вела уже нормальная тропинка. Раньше, чтобы проехать по лесу, Рости, сидя впереди, с помощью своей стихии заставлял деревья расступаться и замыкаться за их спинами, ведь колесница сквозь густую чащу деревьев не протиснулась бы; точно также он создавал и полянки для привала. Но теперь было не важно, кто поедет спереди, так как дорога была свободна от деревьев, а привалы планировались в деревнях.
За короткое время все вещи вновь были погружены в колесницу, а тайлы расселись по своим местам. Но на этот раз с Лернером и Оли ехал ещё и Шум. Всю прошлую ночь он стоял на стрёме, а отдохнуть на ко́злах у него не получалось всю первую половину дня. Он занял место Оли, а глава всей операции теперь сидел рядом с Лернером. Они продолжали иногда негромко болтать, чтобы не мешать Шуму, и Оли ещё пытался параллельно закончить поскорее задания по работе, чтобы остаток пути был свободным, и он смог нормально отдохнуть. Лёгкость от пересечения реки чувствовали все, и это было хорошо заметно из поведения спутников. Оли даже предложил Лернеру как-нибудь прокатиться на крыше. Теперь о безопасности все пеклись не так сильно, и это давало намного больше свободы: они чаще останавливались, чтобы перекусить возле какого-нибудь озера, или чтобы собрать ягод и фруктов в дорогу. Всё чаще они проезжали мимо торговых лавок или повозок, гружённых разными безделушками, едой и вещами. Лернер всё больше и больше проникался этим местом, видя, как им кто-то машет, проезжая мимо, или же бесплатно отдаёт какие-нибудь тёплые вещи, предупреждая, что ночью будет холодно. Добродушие и открытость жителей наполняли эту территорию каким-то сладким запахом щедрости и чистосердечия. Пусть Лернер ещё и не приехал в сам город, но он уже хорошо мог представить, что его там ждёт.
— Слушай, Ваше Просветление, — в шутку тихо обратился к Лернеру Оли, — Может, если ты как-нибудь будешь свободен в замке, покатаемся на ме́львах по окрестностям? Я тебе заодно покажу красоту нашей природы и свои любимые места. Только нужно, чтобы я тоже на тот момент в городе остановился…
Лернер улыбнулся и радостно кивнул.
— Думаю, меня не будут так уж сильно нагружать. По крайнее мере, пока. Так что будет лучше, если я под тебя подстроюсь. — ответил он, а про себя снова стал думать о доме.
Как долго он сможет скрывать правду? И как надолго здесь задержится? Совесть подсказывала ему, что необходимо признаться во всём как можно скорее, но он боялся, что с ним из-за этого могут что-то сделать. И всё же было неправильным обманывать тайла, который тебе доверяет. Чем дольше он будет это скрывать, тем сильнее будет агрессия.
— Оли… — начал Лернер, и тот быстро поднял голову от своей книжки. — Слушай, помнишь, как я говорил, что мне нужен доступ в одно место? — Лернер искренне смотрел в сосредоточенные глаза Оли, будто упрашивая, чтобы тот его остановил.
Но Оли понимал, что если сейчас его собьёт, то Лернер так ничего и не скажет. Он терпеливо ждал, не шевелясь, а Лернер, нервничая, всё ещё думал, надо говорить это сейчас или нет… Он видел, как Оли ждёт, и понимал что лучше момента может в ближайшее время может не представиться. Собравшись с мыслями, он закрыл глаза и всё же выпалил:
— Мне нужно домой.
Оли какое-то время ничего не говорил. Сейчас в его голове наверняка крутилось множество догадок о значении этих слов. Отложив свою книгу в сторону, он посмотрел на Лернера с недоумением.
— Погоди, как домой? Куда? Пронтариат и есть твой дом. Там твой отец, брат и трон…
Лернер видел по лицу Оли, как тот искренне желает, чтобы Лернер забрал свои слова назад и согласился с ним. Но правда — есть правда, и как бы трудно ни было её принимать, это куда лучше лжи.
— Ты знаешь, о чём я. — понимая, что делает контрольный выстрел, с трудом произнёс Лернер.
Пусть теперь Лернер и знал правду о своём происхождении, о тайлах и о Тайлаге, и пусть она была удивительна и интересна, но он бы в любом случае предпочёл свой дом, свою семью, своих друзей, чем этот незнакомый ему мир. Здесь он был чужим, здесь ему не место. Это осознание давно его мучило, не давая дышать полной грудью, но сейчас, когда он признался, на сердце наконец стало легко.
Оли какое-то время смотрел на Лернера, но по его лицу не было понятно, расстроен он или злится. Он просто смотрел, долго обдумывая его слова, как будто сам пока не понимал, как правильнее будет отреагировать. Но вскоре он вновь отодвинулся, взял свою книгу и, продолжая работать, тихо сказал, также безэмоционально:
— Ты ведь понимаешь, что твоему отцу это не понравится, так?
Лернер отвёл взгляд в пол и грустно кивнул, понимая, что после этого Оли, скорее всего, перестанет считать его другом. Наверняка он хотел сейчас накричать на него, но спящий рядом Шум заставлял говорить их тихо. К тому же, Оли рассказывал, как хорошо умеет скрывать свои истинные эмоции, нетрудно было догадаться, что он и сейчас это делает.
— Если он об этом узнает, — продолжал Оли, — Он любой ценой тебя остановит. Наш король не из тех, кто с пониманием может отпустить. Нет, даже если хоть один горожанин захочет навсегда уйти из Пронтариата, он не позволит ему этого сделать, потому что хочет обо всех позаботится. А ты — его сын. Я думаю, он без веской причины и без сопровождения даже из замка тебя не выпустит, не то что из Тайлаги.
— Ты в этом уверен? — печально спросил Лернер.
Оли молча кивнул, хмуро смотря в свою книгу. Он притворялся, что сосредоточен на работе, но сам всё больше и больше погружался в раздумья, что можно было заметить по его кисточке, которая за этот разговор не сделала ни одного мазка. Лернеру не хотелось верить в то, что король, его отец, не станет к нему прислушиваться. Может, шанс того, что он сможет помочь всё же есть? Может он сможет понять его стремление вернуться на Землю? Но спорить с Оли он больше не собирался, и так сейчас не лучшее время для подобных разборок…
Наконец, когда молчание немного затянулось, Оли всё-таки спросил:
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе сбежать из Тайлаги?
Лернер снова медленно кивнул. Разговор уже становился невыносимым, и он уже не мог смотреть Оли в глаза. Ему было стыдно и страшно.
Оли вновь на какое-то время замолчал. Этот разговор и ему был неприятен, но это не отменяло его важности. Им обоим хотелось закончить его прямо здесь и сейчас, но они понимали что проблема никуда не исчезнет, а откладывать этот вопрос — значило оставить его гноиться. После того, как молчание снова затянулось, а Лернер подумал, что Оли уже не ответит, он сказал:
— У меня есть два условия. Если они будут выполнены, я тебе помогу.
Удивившись, Лернер всё же на него посмотрел, приготовившись, не перебивая, слушать.
— Первое — мы расскажем об этом Нерру, и если он тоже согласится тебе помочь — так и быть, а второе — ты никогда и ни за что не расскажешь об этом никому, включая Кла, даже намёка не дашь. Лучше уж пусть он подумает, что ты вновь исчез, чем заранее узнает, что ты собираешься уйти. Как научил меня папа — если хочешь чего-то добиться, в первую очередь не создавай себе трудностей. Мне неизвестно, как поведёт себя король, так что лучше не рисковать.
Непонятно, что двигало Оли, что заставило его пойти навстречу Лернеру, помочь ему, но это точно было что-то хорошее. Из-за его реакции Лернеру стало ещё стыднее оттого, что он так долго утаивал это от Оли и не доверял ему. Оли был невероятно добрым и щедрым тайлом, был готов ради него, ради незнакомого существа так многим рискнуть, дабы помочь уйти навсегда. Капель был прав, кто, если не он смог бы спасать тайлов из Таймира?
Лернер кивнул, ликуя в душе и обдумывая первое условие, совершенно от него не зависящее. Теперь он поставил на кон своё будущее, свою дальнейшую жизнь, и то, как она будет развиваться дальше находилось во власти его брата. Если он откажется, Лернеру придётся искать путь домой самостоятельно, что займёт наверняка не один год, так как он по-прежнему знает лишь крупицы всей информации этого мира.
— Но запомни: то, что я согласился — совсем не значит, что я поддерживаю твои цели. — поставил точку в разговоре Оли.
Благодарить его сейчас было бы неправильно, не хотелось пока больше это обсуждать, ведь у обоих остался неприятный осадок, но Лернеру всё же хотелось узнать, почему Оли решил ему помочь. Вряд ли он получил бы с этого выгоду, а значит, есть какая-то другая причина.
Болтать о чём-нибудь простом они пока были не готовы. Им не хватало немного одиночества, чтобы хорошенько всё обдумать, ни с кем не пересекаясь как минимум часа два, но тесная колесница не была на это рассчитана, так что Оли ушёл на крышу. До самого вечера ни Оли, ни Лернер ни с кем больше не разговаривали, уединившись со своими мыслями. Наверное, если бы не скоротечное время, они бы не пересекались ещё несколько суток.
Колесница завернула в какую-то деревушку ещё до того, как село светило, и это было хорошей новостью, так как сейчас все могли нормально расслабиться и отдохнуть, а не просто переночевать перед дальнейшей дорогой. Деревня под названием Леся́нка была одной из четырёх, в которых они должны были остановиться на ночлег. Как рассказывал Жар, все деревни здесь очень похожи, отличались разве что посещаемостью, стихиями тайлов и ценами, впрочем, почти как на Земле. Здания тоже чем-то походили на человеческие, а вот порядки, привычки и разные бытовые действия — отнюдь. Здесь царили свои порядки, свои правила, многие из которых, казалось, придумали просто чтобы над кем-то подшутить, но все следовали этим правилам очень серьёзно, опасаясь их нарушить. Например, Жар рассказал об одном правиле, которое вызвало у Лернера усмешку. Раз в 2 месяца все жители этой деревни разукрашивают мешки так, чтобы они выделялись и отличались от других, и надевают их себе на голову. В течение всего дня они работают так, отдыхают, и ни в коем случае мешок с головы снимать нельзя, и не важно, смотрит на тебя кто-то или нет. Это правило у них появилось много лет назад, когда в Лесянке завёлся какой-то маньяк, который убивал каждого, чьё лицо было чем-то скрыто. В честь всех умерших от его рук теперь каждые 2 месяца все ходят с мешками на головах. Или ещё одна традиция, которая тоже вызывала вопросы: есть у них одно дерево, растущее посреди деревни. У него голубая листва. Когда она окрашивается в красный, все несовершеннолетние девушки старше 10-ти лет должны на ночь уйти в лес и вернуться под утро. Предысторию этого правила Лернеру узнать не удалось, но и без того правило кажется опасным, хотя в большинстве случаев девушки все вместе уходили в лес, останавливались недалеко от деревни, там разжигали огонь, пели, танцевали, а потом все вместе ложились спать, и также благополучно вместе возвращались утром. Из-за подобных историй Лернер всё больше и больше находил отличий этого мира от Земного. Сколько же вообще можно придумать всяких традиций и праздников? Кажется, что они никогда не смогут закончится.
Когда все необходимые вещи были доставлены в дом, в котором их приютили, колесница стояла в безопасном месте, а мельвы мирно спали во дворе, Лернер со своими спутниками стали располагаться в комнатах, в которых их поселили по трое. Шум очень хотел ночевать в одной комнате с Лернером, хотя и должен был выспаться за те пол дня, что ехал в колеснице, а Оли ушёл в другую комнату, чтобы не испытывать напряжения и неловкости, так что вторым соседом по комнате Лернера оказался Капель. Когда все наконец-то расположились, хозяйка дома неожиданно позвала их поужинать вместе со своим мужем. Все, кроме Оли, приняли её приглашение и вскоре собрались за большим столом в гостиной. Рости передал, что Оли хотел хорошо выспаться, потому что сегодняшняя поездка сильно его измотала. Из-за этих слов Лернер почувствовал себя ещё более виноватым.
— Так вы — тот самый потерянный принц? — удивлённо, но с улыбкой спросила Цунами, хозяйка дома, нарезая последние овощи для салата.
Лернер уже открыл рот, чтобы ответить, но тут заговорил болтливый Шум:
— Да, вы представляете, он всё это время жил в другом мире, вместе с людьми! Они его вырастили и воспитали, а потом он вернулся, и его нашли на территории Таймира.
Хозяйка, мило ему улыбаясь, всё продолжала наигранно удивляться. По её виду нетрудно было догадаться, что она ему не поверила. Взрослые редко верят детям, когда те рассказывают о чём-то невероятном.
— На территории Таймира? То есть, тебя охотник нашёл что ли? — обратилась она к Лернеру по-прежнему улыбаясь. Шум опять хотел что-то сказать за принца, но быстро сообразил, что не знает ответа. Он повернулся к Лернеру, с тем же вопросом в глазах, а тот, ненадолго задумавшись и попутно вспоминая рассказ Оли об охотнике, ответил:
— Я не знаю, кто меня нашёл. Я был без сознания. Очнулся в Таймире на следующий день. Или через день…
— Через два. — кивнул Рости. — Ты не слишком долго лежал в гостевой комнате, но этого, к счастью, хватило, чтобы спланировать твоё освобождение и всё для этого подготовить.
Кажется, после этих слов хозяйка стала более серьёзно воспринимать новость о том, кто перед ней сидит и, судя по её виду, ей стало неловко от того, что она изначально обратилась к Лернеру не так уважительно, как того требует этикет. А её муж, Дым, всё это время слушающий их с неподдельным интересом, стал задавать вопросы на счёт Таймира, Пронтариата и короля, чтобы они рассказали, что интересного и необычного видели, о чём узнали и что слышали. По этим вопросам стало ясно, что он сам редкий гость в столице, или же просто никогда не видел её с того ракурса, с какого всегда смотрят на неё такие, как Рости и Капель, которые достаточно близко находятся к властям. Рости с Капелью охотно отвечали на все его вопросы, а Шум заскучал, поняв, что в этой теме совсем не разбирается и ему нечего вставить. Разговор шёл своим чередом за вкусным ужином, пока речь опять не зашла о правилах, традициях и праздниках. Когда Цунами внезапно обратилась к Лернеру с просьбой рассказать о тех праздниках, которые есть у них на родине, Лернер невольно улыбнулся. Наверное, Земные праздники для них покажутся такими же нелепыми и странными, как для него их. И всё же, чтобы поддержать веселье, он стал рассказывать. Рассказал о том, как у них празднуют новый год, как наряжают ёлки, катаются на коньках и кладут под ёлку подарки, дожидаясь Деда Мороза. Рассказал о дне защитника отечества и о дне 8 марта. Закончить рассказ решил на самом безумном для иностранцев Российском празднике — масленице. Он хотел, чтобы она произвела на его слушателей такой же эффект, как на него их традиции, и, кажется, у него это получилось.
— Потом к этому огромному чучелу в одежде подносят огонь, сено загорается, и всё чучело охватывает пламя, а все вокруг него танцуют и едят наше национальное блюдо — блины. Такие тонкие-тонкие лепёшки в основном из теста, яиц и молока или воды. Все пекут блины и едят на протяжении недели. В древности, насколько мне известно, ещё прыгали через костёр, катались с ледяных гор и устраивали кулачные бои. Сейчас всё ограничивается песнями и готовкой блинов. Этот праздник у нас очень любят, он означает конец зимы и призыв весны.- улыбаясь, закончил Лернер, рассматривая удивлённые лица слушателей.
— А что с чучелом происходит? — спросил Шум с какой-то грустью.
— Оно сгорает и всё. — усмехнулся Лернер. — Что ещё может сделать огонь с сеном и тканью?
Но тут Жар встал из-за стола и, убедившись, что Лернер внимательно на него смотрит, медленно подошёл к горящему рядом камину и поднёс руку к огню. Лернер, перепугавшись за него, встал с места, желая остановить, но заметил, как часть шерсти Жара, которой коснулся огонь, желтеет, а одежда чернеет. Он не совсем понял, что происходит и для чего это умение, но Жар сам стал всё пояснять:
— Тела огненных тайлов не боятся огня. Но даже у такой привилегии есть своя цена — для нас вода страшнее, чем для вас прикосновение раскалённого металла. А ведь если на тебя попадает капля воды, ты не можешь отдёрнуть руку, чтобы к ней больше не прикасаться, она всё равно останется на коже. Да ещё с водой мы сталкиваемся чаще, чем вы ожогами, так что там, где я вырос, было принято при рождении окунать огненного тайла в воду с головой, чтобы снизить его болевой порок. Жестоко, но это работало. Я не помню, как мне тогда было больно, зато сейчас… — Жар взял со стола стакан и капнул пару капель себе на руку. Вода тут же зашипела и испарилась от высокой температуры ладони, которая только что касалась огня, а Жар лишь немного поморщился. — Это как маленький укол иголкой. А что касается одежды… Не знаю, как у вас, но у нас её делают из растений. Такая, как у меня, огнеупорная, очень дорогая. Её делают из специального растения, которое просто чернеет от слишком высокой температуры. Так оно получает достаточно тепла, когда очень жарко. Чёрный быстрее нагревается, а из-за нагрева растение становится ещё чернее, получая ещё больше тепла… Лишь это может их спасти, если лавы, в которой они живут, нет поблизости, или же если она затвердела. Мы, огненные тайлы, как и эти растения, вместо воды принимаем просто тепло, так что можем жить гораздо дольше, если вокруг достаточно тепла. А вот в холод мы умираем за несколько хлопков.
Лернер удивлённо кивал, снова сидя на своём месте и обрабатывая только что полученную информацию. До этого он даже подумать не мог, что тайлы разных стихий так сильно друг от друга отличаются. Ему сначала казалось, что это тоже самое, что у людей разные расы — просто внешние отличия, которые образовались в ходе эволюции. Но здесь у них отличалась не только внешность, но и способы существования. Это было удивительно. Ветряные тайлы летают, огненные боятся воды и питаются теплом, водные, как видел Лернер из замка, могут превращать ноги в огромный русалочий хвост. Что ещё может придумать Бог?
— Кстати, — резко решил перевести тему Капель, когда молчание стало неловким. — Дым, Цунами, вы говорите, что женаты. А где же дети?
Дым усмехнулся, тихо ответив:
— Двое сыновей с дочкой спят у нас в комнате. Вы, наверное, уедите быстрее, чем успеете с ними познакомиться, и они точно будут на нас из-за этого обижаться. Но пусть уж лучше выспятся, у них сегодня был сложный день.
— Мы задержимся. — внезапно раздался со второго этажа голос Оли. Он спустился по лестнице, подойдя к хозяевам дома. — Только что прилетал посыльный. Король хочет, чтобы мы приехали на день позже, они не успевают подготовиться. Вы не будете против, если мы останемся у вас ещё и на следующую ночь? Днём можем вас не беспокоить.
Цунами, кажется, была очень этому рада. Она по-матерински потрепала Оли за волосы и игриво сказала:
— Ох, Оличка, неужели ты думаешь, что нас отяготит твоё присутствие? Оставайтесь, сколько хотите, мы будем рады вас у себя принять. Кстати, как твоя рука? Ты так и не появлялся после того, как мы отвезли тебя в город на лечение. — она, не спрашивая разрешения, опустила у него с плеча рубашку и погладила шрам. Оли это сильно смутило, он сначала дёрнул другой рукой, чтобы оттолкнуть хозяйку, но потом сжал ладонь в кулак и опустил, сдерживаясь, но его напряжение всё ещё выдавали стиснутые зубы. — Ну вот, хорошо, что всё зажило. Я же говорила, что лучший лекарь деревни сможет тебе помочь, а ты боялся. Вы заглядывайте к нам почаще, а то мы тут скучаем без гостей.
Оли побыстрее вновь натянул на плечо рубашку и изобразил улыбку.
— Спасибо вам большое, я заплачу втрое больше за день и ещё одну ночь. И не отговаривайте, сами же знаете, что с деньгами у меня проблем нет, для меня эта трата ничего не стоит. — Дым радостно приобнял жену, а Оли обратился к своим друзьям. — Ребят, сегодня можем спать сколько угодно, а завтра делать, что хотим, разумеется, в пределах разумного. — радостно говорил он, избегая взгляда Лернера — Считайте, нам дали выходной.
Эта новость всех присутствующих очень обрадовала. Шум сразу же стал планировать, что хочет успеть сделать за завтрашний день, Жар сказал, что, в таком случае, завтра рано утром пойдёт в лес, искать вдохновения для новых стихотворений, и вечером зачитает то, что успеет написать. Рости пообещал, что до самого обеда не проснётся, а Капель уже спрашивал у хозяев, где здесь поблизости есть водоём, чтобы поплавать. Оли, наблюдая за всем этим, лишь молча улыбнулся, ещё раз поблагодарил хозяев за то, что приютили их, пожелал всем спокойной ночи и ушёл обратно наверх.
Либо на Лернера снова подействовал вечер, либо он, наконец, решил взять ситуацию в свои руки, но он быстро встал из-за стола и побежал наверх за Оли, желая снова поговорить и расставить между ними всё по местам. Он всё ещё чувствовал свою вину за то, что не рассказал другу обо всё сразу, и что тот даже успел построить планы, думая, что у них будет масса времени для общения, а получилось так, что, скорее всего, после возвращения Лернера на Землю, они увидеться больше никогда не смогут.
Он аккуратно подошёл к тонкой деревянной двери, которая открывалась здесь как на Земле, и постучался.
— Да? — отозвался Оли, и Лернер неуверенно сказал:
— Можно войти?
— Конечно, заходи. — неожиданно спокойно ответил парень, как будто между ними ничего и не происходило.
Лернер открыл тонкую деревянную дверь и вошёл в комнату. Оли стелил простынь на кровать, готовясь ко сну и мастерски притворялся, что не испытывает дискомфорта в присутствии Лернера. Тот, немного замявшись, стоял у стены, не зная, с чего начать. Оли вряд ли хотел его сейчас выслушивать, но, заметив, что Лернер молчит, из вежливости всё же поинтересовался:
— Что-то хотел?
— Поговорить. — быстро сказал Лернер, и Оли остановился. Видимо, он всё ещё не был готов к разговору, но Лернер не собирался больше это откладывать и начал. — Я хотел извиниться. — в горле быстро стало сухо от волнения. — Дал тебе ложную надежду на то, что мы подружимся, а получилось так, что… Ты и сам знаешь. Слушай, я чувствую, что начинаю привязываться к этому миру, и то, что я — тайл, также заставляет меня остаться, но я не могу бросить тех, кто принял меня, вырастил, сражался за меня и любил меня, даже со всеми моими странностями. Может, физически я и принадлежу этому миру, но моё сердце там, на Земле.
— Да я уже понял. — безразличным тоном ответил Оли, продолжив готовиться ко сну.
— Слушай, я правда виноват, — продолжал Лернер, желая, чтобы Оли его остановил, — Я должен был рассказать тебе об этом раньше. Но я здесь нахожусь не по своей воле. Я очень люблю и ценю свой дом, свою семью и своих друзей, и я не хочу здесь оставаться. Это всё — просто огромная ошибка. Если бы не было той грозы, если бы я не услышал того голоса, тогда я бы не оказался здесь, король с королевой никогда бы не знали, что я в порядке, ты бы не познакомился со мной и я бы не сделал тебе так больно. Моё прибытие доставляет всем только проблемы. Мне не нужно было…
— Ты не прав. — резко ответил Оли. — Не твоё прибытие доставляет проблемы, а твой планируемый уход. Если ты не заметил, я был рад тому, что повстречался с тобой. Королева была счастлива тебя вновь увидеть, даже вон какой банкет устроила. Король сейчас невероятно счастлив, что ты нашёлся, готовит там для тебя праздник, и твоему брату наверняка не терпится с тобой познакомиться. Твой приход так многим доставил радость, но ты, как настоящий эгоист, хочешь уйти, причинив всем куда больше боли, чем тогда, когда ты пропал первый раз. Но тогда ты исчез не по своей вине, а теперь ты самостоятельно принимаешь решение уйти, предать, ранить тех, кто жаждет, чтобы ты остался. — в голосе Оли ярко вырисовывалась злость, хотя он всё ещё не поворачивался лицом к Лернеру. — Ты думаешь только о том, как бы тебе было хорошо, наплевав на своих родителей, которые столько лет места себе не находили, наплевав на своё предназначение, обрекая свой народ вновь терзаться в догадках о твоём благополучии и утопать в грехе. Тебе кажется, что ты поступаешь правильно, но на самом деле ты совершаешь огромную ошибку, о которой, скорее всего, даже и жалеть-то толком не будешь, так как тебе плевать на этот мир. — Оли наконец-то встал и обернулся на Лернера, близко подойдя к нему и почти крича в лицо. — Тебе плевать на Кла, Мервену, Пронтариат, который нуждается в твоей помощи, плевать на других существ, на войну, на этот мир и на меня. Я думал, я надеялся, что ты другой, не такой, как Мервена, но, похоже, ты весь в неё. Я не хочу иметь с тобой ничего общего, поэтому помогу тебе, чтобы ты не навредил этому миру ещё больше. Лучше так, чем жить с тобой бок-о-бок, зная, что ты ненавидишь Тайлагу и только и думаешь о том, как бы отсюда свалить.
Как же больно было слышать нечто подобное. Оли был хорошо осведомлён о том, что происходит в Тайлаге, но даже не интересовался, что происходит на Земле. Там Лернера ждала его семья, его друзья, которые сойдут с ума от горя, если он так и не найдётся. Лернер понимал, что нужен в обоих мирах одновременно, и это делало его выбор невероятно трудным. Он не мог помочь всем. Он как будто сейчас стоял перед выбором, который задавали, наверное, каждому школьнику или студенту: кого спасти, девушку или друга? Только сейчас выбор стоял не между двумя людьми, а между двумя мирами, и ему необходимо было пожертвовать каким-то одним, чтобы спасти другой.
— Я не жду, что ты меня простишь. — тихо, без злобы заговорил Лернер. — Знаю, мы и познакомились-то толком дней 5 назад, но ты был единственным в этом пока ещё малоизвестном для меня мире, кто помогал мне, наставлял меня, готовил к жизни здесь. Я понимаю, что ты чувствуешь. Меня ещё ни разу за жизнь не предавали, и я думаю, если бы предали, я бы не смог такое простить. Но я — не предатель, я просто хочу домой. Хотя сомневаюсь, что ты поверишь мне на слово.
— Ты прав, не поверю. — тихо говорил Оли теперь уже без злости, больше с отвращением. — Я был глупцом, что помогал тебе и спас из Таймира. Нужно было дать королеве тебя подчинить, тогда бы ты даже подумать о том, чтобы уйти, не смог. Если бы мы были друзьями, я бы тебя понял и сделал бы всё, чтобы тебе помочь. Это — настоящая дружба. Но я тебя не понимаю, и это значит только одно. — он немного помолчал, смотря в опущенные глаза Лернера. Он не собирался заканчивать свою мысль, лишь с раздражением выпалил. — Вон из моей комнаты, меня сейчас стошнит от твоего вида.
Лернер думал над его словами и понимал, что он прав. Если бы они были настоящими друзьями, он бы его понял и попытался бы ему помочь. Но если они не друзья, то кто они друг другу? После этого разговора Лернер стал думать, что Оли станет ему врагом, чего бы он очень не хотел. Он развернулся, чтобы уйти, не желая причинять этому тайлу ещё больше боли, но внезапно остановился. В голове вспыхнул огонёк надежды. Фраза, которая, возможно, сможет всё исправить и поможет Оли понять его. Лернер резко развернулся и громко сказал:
— А если бы тебя в другом мире ждала твоя семья?
Оли замер. Он был тем тайлом, который тоже не успел попрощаться со своими родителями, братьями и сёстрами, и рассказывал, как сильно хочет их увидеть, и что ради этого на многое бы пошёл. Он был одним из немногих, кто действительно мог понять Лернера. Его лицо из злого понемногу превращалось в задумчивое. Похоже, слова принца затронули правильные струны. И хотя Лернера сейчас сжирала совесть за то, что он поднял такую больную тему, но другого шанса всё исправить не было. Сейчас или никогда. Оли молчал, и Лернер, пользуясь этим, продолжил:
— Не согласился бы ты бросить всё, чем ты живёшь здесь и приложить все усилия для того, чтобы быть с ними? Не согласился бы вернуться к ним, если бы знал, что они любят тебя больше всего на свете, ищут и ждут, думая, что ты случайно пропал или того хуже, умер? Не бросил бы все силы даже ради ничтожного шанса увидеть их, обнять и сказать, что всё будет хорошо? Неужели все твои богатства, статус, власть и дружба дороже твоей семьи?
Немного помолчав, Оли отошёл назад и сел на свою кровать, тяжело вздохнув и обхватив голову руками. Сейчас он метался в раздумьях, в нём наверняка всё ещё бушевала обида на Лернера, но он должен был начать лучше его понимать. Эти слова и правда затронули что-то внутри него, что-то очень глубокое, чем он не хотел ни с кем делиться. Он сидел так несколько минут. Его брови были сдвинуты, глаза закрыты. Он терзался сомнениями, а злость не давала здраво мыслить, но он старательно пытался её унять. В конце концов, он низким голосом ответил:
— Да, я бы бросил эту жизнь ради них. Хотя бы ради того, чтобы сказать прощальные слова, которые не успел. — каждое предложение давалось ему с трудом, но он продолжал заставлять себя говорить, смягчая голос. — Пожертвовал бы всем, чем только можно, лишь бы обнять и забыть их уход, как страшный сон. Да я бы стёр весь этот мир в пыль, если бы это вернуло мне семью. — он снова некоторое время помолчал, пытаясь осознать неизбежное и готовясь признать это вслух. — Мне трудно это говорить, но, наверное, я наконец-то тебя понял.
От его слов про уничтожение мира Лернер немного напрягся, но решил не предавать этому значения, так как, скорее всего, это было просто преувеличение. Главное, что цель была достигнута. Оли ещё какое-то время помолчал, а потом убрал руки от головы и с виноватой улыбкой взглянул на Лернера.
— Это я должен извиняться. Не сдержался, хотя следовало бы, и, не разобравшись в ситуации, стал тебя обвинять. Не ты меня предал, это я оказался гнилью, и это тебе следовало бы на меня обижаться. Я помогу тебе. Без условий, просто попрошу прислушаться к моему мнению. — он снова встал с кровати, подошёл к Лернеру и протянул руку для рукопожатия, надеясь, что Лернер его простит. — Мир?
Но Лернер и не думал обижаться. Ему были слишком дороги эти отношения, чтобы разрушить их дурацкими раздорами.
— Мир. — тихо ответил он и пожал руку, перевернув их ладони. Этот момент ознаменовал хорошее окончание такого тяжёлого дня. Один из, наверное, самых сложных этапов их дружбы был пройден, и Лернер был счастлив, что всё закончилось хорошо.
Оли похлопал его по плечу и со спокойной улыбкой сказал:
— Давай, дружище, нам всем уже спать пора, сейчас ребята придут. До завтра. У нас ещё будет время придумать план и поговорить.
Лернер, тепло улыбаясь, коротко кивнул и пошёл к себе в комнату. День выдался достаточно насыщенным. Лернер успел потерять одну дружбу и обрести совсем другую, намного лучше. Это было чудо. Он узнал кое-что новое об огненных тайлах, о культуре Пронтариата и об охотнике, пересёк реку, оказавшись на безопасной территории Тайлаги и познакомился с прекрасными тайлами, которые их приняли на две ночи. Что же приготовил ему завтрашний день?
Привет! Я самый обычный писатель, как и многие, только, возможно, слишком жизнерадостная и энергичная, что вполне адекватно для подростка))
