И он вышел.

Вскоре появился молчаливый, незаметный человек в очках. Фотограф. Он быстро сделал несколько снимков синяка и исчез. Где-то через час после его ухода Мэри подняли и под конвоем отвели к доктору. Невозмутимая женщина, произнеся лишь: «На кресло!», быстро осмотрела Мэри, что-то села писать, пока та одевалась.

-Что же вы? Идите! Конвой ждет за дверью, — почти рявкнула она, подняв глаза над очками.

-Вы не скажете мне ничего?

-О чем?

-Скажите, пожалуйста, меня… изнасиловали? Или…

Врач смерила Мэри едва ли не презрительным взглядом.

-Послушайте, дамочка, я не могу сделать такое молниеносное заключение! Для этого необходим анализ… И нечего здесь реветь! Сначала накуролесят, напьются до одури, а потом ревут! Иди отсюда!.. Конвой!

-Не надо, я сама выйду, — Мэри утерла слезы. – Только никто вам не позволял так обращаться со мной. Впрочем, вряд ли вы имеете представление о клятве Гиппократа и презумпции невиновности.

И Мэри вышла, оставив докторшу переваривать ее слова. По дороге ей стало плохо и одному из конвоиров пришлось едва ли не на руках внести ее в палату и уложить на койку. Оказалось, у Мэри сильно поднялась температура. Позже доктор нашел у нее двухстороннюю пневмонию…