Часть 9
Элли молчала, всем своим существом чувствуя лишь одно – его руки, судорожно сжавшие ее в объятиях! Это были ЕГО руки! Господи, ЕГО РУКИ!! Снова… Будто, и не было этих двенадцати лет, будто, их и вправду, стерли, выжгли из ее жизни в пепел. Теперь она помнила все – ужас перед вынужденным отъездом с Персивалем Грантом вернул ей эти двенадцать лет, но она не ощутила их СВОЕЙ жизнью. Словно, черно-белое кино, дурное, бездарное, пошлое…Эдинбург, небольшая квартира в старом доме оставшаяся от дедушки, и никого. Тишина, пустота и только тиканье больших напольных часов – время уходит в тусклом свете осеннего заката или под бесшумное падение снежных хлопьев… Почему-то, ни весны, ни лета – только мрачный осенний сон и белое, пасмурное забвение заносимого снегом мира…Персиваль Грант? Кто это? Вот этот тусклый человек с гнусавым, со всем соглашающимся голосом? Молодой парень, младше ее, наверное, сразу родившийся взрослым, безликим и нудным… Да, он начитан, худо-бедно образован и так же воспитан. Кичащийся своей очень сомнительной принадлежностью к династии Тюдоров, бездарно изображающий аристократа, настоящего джентльмена и при этом позволяющий себе считать себя умнее других, разговаривая в манере дешевого учебника, нудной инструкции. Неуклюжий, медлительный и ленивый, он частенько забывал о хороших манерах, зевая во весь рот, ковыряясь в зубах… Чушь это все собачья! Руки Рэймонда, возможно, тоже не держали ножа и вилки, он мог носить кеды под выходной костюм и вытворить что-то еще более несносное, но… столько обаяния, столько света и дара Божьего… Только он был слишком далеко! В другой жизни… И она смотрела вместе с Грантом телевизор, напиваясь уже осточертевшим чаем, слушала его рассказы о его матери, их семье, его учебе и планах на будущее, о распущенности девчонок в университете, о его представлении о семье, о том, какой он видит свою жену… Он лез с ней везде! Когда она работала с книгами дома, когда она готовила еду. Даже когда она выбирала одежду в магазине, он пробирался в примерочную и навязывал ей свое мнение! Боже!! Особенно, если учесть тошнотворную консервативность его вкусов, отдававших предпочтение наглухо закрытым, тусклым платьям, подходящим, скорее, воспитанницам церковных приютов… Видимо, так он старался показать, как она дорога ему, как он репетирует роль мужа, как пытается доказать свою порядочность, больше походившую на ханжество…Как же надо было бояться одиночества наедине с воспоминаниями, что бы терпеть, что бы принимать все это! И Элли вспомнила ту, последнюю каплю, которая перевесила чашу весов в пользу Гранта – день прощания с Ферри Мэйсоном… Церемонию, вернее, несколько моментов, снятых репортерами, показали в Новостях по телевизору. Почти ничего не было особенно видно – только череда знаменитых лиц, еле сдерживавших слезы, море венков и букетов, устлавших пышным пестрым ковром улицу перед его домом. Элли плакала. Откровенно рыдала, не видя ничего этого – перед ее глазами стояло его улыбающееся лицо тем далеким летом семьдесят девятого, она слышала его голос, чувствовала его объятия и тепло, которое… даже не он – сам Господь подарил ей, позволив оказаться рядом с этим человеком и вызвать его искреннюю симпатию!.. Значит, она, все-таки, смогла получить в своей жизни чудо, Истинное Чудо, какого не переоценить? Выходит так… Значит, не так уж горьки ее слезы… И, только успела она подумать об этом, как о некоем утешении, как на экране появился… Рэймонд. Репортеры «поймали» его в объектив, и Элли замерла, чувствуя, как останавливается ее сердце – он плакал. Плакали все, но его лицо, глаза… Как ребенок, не в силах пережить боль, страшную обиду, не находящий утешения ни в чем, не знающий еще, как знают все взрослые – даже после самой ужасной ночи всегда наступает рассвет!.. И Элли задохнулась тогда его болью и… бессилием своим оказаться рядом с ним, оказаться необходимой ему в этот страшный час. И тут на экране появилась женская фигура в дорогом траурном наряде и с белокурыми локонами из-под вуали. Руки в черных перчатках обхватили Рэймонда за плечи, он обернулся и… обнял эту женщину, спрятав лицо в ее волосы и вуаль. И Элли увидела точеный профиль, четко накрашенные губы, она увидела, почувствовала в движениях этих рук, упрятанных в черный бархат, полное право их обладательницы прилюдно обнимать Рэймонда, увести его потом оттуда и утешать где-то один на один… Может быть, Элли и было стыдно таких мыслей в подобной ситуации, но… будто, что-то оборвалось тогда в ней – для нее Рэймонда Тернера больше нет… Она слышала о разводе с Джиной, о длившемся несколько лет холостом существовании мистера Тернера. Надежда? Утешение в том, что он один, что ревновать не к кому? Возможно. Но теперь у него есть руки, которым он рад, есть красота которой он гордится, есть та, что рядом. И Элли даже не поинтересовалась потом, кто она, собирается ли Рэймонд жениться. Хватит! И она дала согласие Гранту на этот нелепый, никому из ее знакомых непонятный брак… Она собралась в этот крохотный шотландский городишко, в гости на Рождество к матери своего жениха в усыпанном блестками изумрудном платье с красивым, но достаточно смелым вырезом, открывавшим ее грудь. Последний вызов ее будущей семейной жизни, тусклой, наполненной тошнотворными догмами, наверняка внушенными сыну его матерью. Зачем она это делает?? Она ведь может жить одна, ей хватает ее зарплаты…ну, может, и не очень хватает, но голодать она не будет. Ее свобода? С годами она поняла, что ее свобода измучила ее постоянным напоминанием – ты имеешь право искать его! Ты можешь прийти к Рэймонду и сказать правду! Ты можешь попробовать еще раз, если нет у тебя сил жить без него! Даже если у него кто-то есть…Персиваль Грант не всегда так отвратителен, каким порой кажется. Он добр, он готов для нее на все, он способен бегать по магазинам, вычищать ее квартиру, пока она пропадает в университете или просто спит. Он готов смотреть ее любимые фильмы, есть ее любимые блюда и ему тоже нравится «Королевский Крест». По крайней мере, он так говорил… И он не потребует от нее детей, если она сама этого не захочет. Он вообще от нее никогда ничего не потребует. Требовать будет она. Только она!.. Даже если потом сама себе противна станет. Да какая разница?!.. И она надела свое самое броское платье, полушубок из черно-бурой лисы, подаренный ей… Ферри тогда, в больнице… На ее запястье переливался изумрудами великолепный браслет, доставшийся ей от бабушки. Мама рассказывала, что та была необыкновенной красавицей и пользовалась огромным успехом у мужчин. Подарком одного их них и был этот браслет… Судя по тому, что поведал Персиваль о миссис Грант, она будет просто шокирована видом своей будущей невестки!.. И Господь наказал ее за эту злость на людей, которые еще не успели обидеть ее ничем! Элли приехала на маленькую железнодорожную станцию в половине восьмого вечера сочельника. Вышла на заваливаемую снегом привокзальную площадь и позвонила своему жениху. Тот посоветовал ей взять такси, которые обычно и съезжались на станцию к прибытиям поездов. Оглядевшись, Элли поняла, что такси не предвидится. Тогда она зашла в ближайший паб и громко задала вопрос попивавшим там пиво местным завсегдатаям, почему-то вовсе не спешившим домой, к теплым очагам и женушкиным пирогам – не отвезет ли ее кто-нибудь всего за несколько миль отсюда? Те лишь помотали головами и снова уткнулись в свои кружки. Над стойкой тихо бормотал телевизор… И тогда она услышала прямо у своего уха хриплый, прокуренный голос – если красотка не против, она может отправиться с ним в грузовичке. Не очень удобно и, наверное, непривычно для такой холеной милашки, но другого выхода у нее, похоже, нет!.. Элли обернулась с почему-то занывшим сердцем, но не увидела лица своего собеседника – его полностью скрывала тень от огромного козырька бейсболки, надвинутой на глаза. Нет, он был достаточно трезв – даже пивом от него не разило, как от остальных. Но что-то напугало ее, что-то заставило сомневаться. Элли молчала, а этот человек, худой и жилистый, в старой кожаной куртке только как-то скрежещуще рассмеялся – мол, он торчать здесь не намерен. Его дома ждут. И если она сомневается в его трезвости, пусть хозяин паба подтвердит, что он зашел только сигарет купить. Тогда она пожала плечами и отправилась за незнакомцем, который, впрочем, и не спешил представляться, к его грузовичку. В кабине оказалось тесно, но достаточно чисто. Даже тепло. Она вздохнула, устроилась поудобнее и грузовичок двинулся в путь в усиливающийся снегопад… И как только водитель видел дорогу в этом снегу?? Редкие фонари помогали плохо, а фары высвечивали только снег, валивший и валивший с беспросветного неба. Элли почему-то подумала про звон бубенцов, который в рокоте старого двигателя уж точно не услышать…Шофер молчал, напоминая каменное изваяние с острова Пасхи – такие же резкие, грубые черты, которые, впрочем, трудно было разглядеть из-за все той же бейсболки, что почему-то по-прежнему, даже в кабине торчала на его голове. Элли привыкла, что водители всех попуток или такси, которые когда-либо попадались в ее жизни, непременно заводили какую бы то ни было болтовню. Они шутили, бормотали о своих семьях, женах или детях или даже пытались «клеиться» к ней. Но этот молчал. Может просто вот такой неразговорчивый? Или проблема какая-то не дает расслабиться и развлечься разговором? Да какая, в сущности, разница?! Они уже скоро доедут до дома семейства Грант, стоявшего, по словам Персиваля, совсем рядом с шоссе, она как-нибудь добежит по снегу до крыльца и… все, она будет в безопасности теплой гостиной. Как бы там ни было… Правда, что-то больно долго длится этот путь в пару миль! Но разве возможно разглядеть хоть что-нибудь, вроде указателя, в такую метель?? Она уже хотела было поинтересоваться, в чем же дело, почему они так долго едут, как в двигателе грузовичка застучало или заскрежетало – Элли не поняла – и машина остановилась. Шофер буркнул что-то о том, что это фигня, беспокоиться не о чем – только вот ему в отличие от нее, придется немного под снегом поторчать. Он выскочил наружу, хлопнув дверцей, и Элли увидела, как поднялась крышка капота. Она закрыла глаза, чувствуя, как дремота одолевает ее в тепле, тишине и усталости прошедшего дня… Всей ее прошедшей жизни…Она вспомнила теперь только звук открывшейся дверцы. Открывшейся с клацаньем почему-то с ее стороны. Почувствовав холод, удивившись, она повернула было голову:
Я пишу о любви. Истории мои разные и в каждой есть непременно некий неожиданный поворот, а то и не один. Люблю добавить немного мистики, а то и вовсе на ней сюжет "замесить". И все же, не в ней суть. Она - лишь декорация, призванная разнообразить мои истории. Я называю их именно так. Ибо история - это то, что рассказывают, развлекая... или отвлекая от скучной, серой, проблемной действительности. Пусть реализмом "кормит" кто-нибудь другой... Да, мои истории не всегда достоверны с точки зрения каких-то " технических" моментов - я могу ошибиться в том, о чем мало знаю. Но я не считаю это большим грехом - и в оскароносных фильмах бывает множество ляпов!.. Да, и вот еще что - все события моих историй вымышлены от начала и до конца, а любое сходство с реально существующими людьми абсолютно случайно! О себе же мне рассказывать нечего. Просто не думаю, что это может быть интересным. Пусть уж заинтересуют мои истории! Спасибо за внимание!
