На неслушающихся ногах Ричард поднялся вслед за сыном на пятый этаж ужасной, такой непривычной для англичанина пятиэтажки. Но не вони из сырого подвала, ни обшарпанных, разрисованных стен, ни узкой темной лестницы Ричард не замечал. Ему казалось, что идет он на эшафот, хотя мозг твердил и твердил ему голосом Рэя-Тайгера – она всего лишь напилась… всего лишь напилась… это не грех… не грех…
Звонок в дверь, клацанье замков, полутемная прихожая…
-Проходите, мистер Тайлер и вы…
-Рэймонд Тайлер, миссис…
-Это не важно сейчас, мистер Рэймонд. Вот, она здесь.
И картинным жестом Кетрин Кеннеди распахнула дверь спальни двоих дочерей Юльки, уехавших на выходные к бабушке. Нажала на выключатель и Рэя-Тайгера ослепила вспыхнувшая под потолком лампочка. Кетрин же не могла оторвать взгляд от малыша, которого прижимал к груди Ричард. Ричард Тайлер, легендарный ударник еще более легендарного «Королевского Креста». Но какое это теперь имело значение?! Перед ней стоял бледный, измученный переживанием старик и глаза его были черны от горя – на измятой постели, раздетая, едва прикрытая краем пледа, лежала Мэри, и грудь ее обнаженную обхватывала грязная грубая рука какого-то так же раздетого мужика. Мэри не открыла глаз и не пошевелилась, а вот мужик поднял пьяную, помятую морду и что-то грубо буркнул. Ни Ричард, ни Рэй-Тайгер не поняли, что именно. Ричард пошатнулся, едва удержав Келтона, который вдруг заплакал и, пятясь, повернулся, шагнул за все еще распахнутую входную дверь. На лестнице он прислонился к периллам – ему стало плохо. Сердце сдавило, тошнота ударила в грудь, в горло.
