-Ты хоть лицо вытри! Вся перемазалась.
Маруська спохватилась, вытащила из сумочки пудреницу и в свете фонарей, мелькавших в лобовом стекле, глянула на свое лицо.
-Нифига себе! – вырвалось у нее.
Под глазами потеки туши, по щеке след от пыли, перемешавшейся со слезами. Маруська достала влажную салфетку и постаралась привести себя в порядок, пытаясь удержать равновесие в трясущейся машине, да еще на коленях у смеющегося пожарного. Кое-как ей удалось это сделать, и теперь она задумалась над тем – что же дальше? Скоро они подъедут к Олимпийскому – водитель включил сирену, и они летели, не тормозя, нигде не задерживаясь – она выйдет из машины, поблагодарит этих рыцарей и все, снова одна. Впустят ли ее? Маруська поглядела на часы – десятый час. Концерт вот-вот закончится. И зачем она только едет?! Слезы снова хлынули из ее глаз, она всхлипнула, и пожарный это заметил.
-Чего ревешь-то? Скоро на месте будем!.. Хотя, конечно, времени осталось всего ничего. Может, не стоит торопиться? – осторожно спросил он.
-Стоит! – вырвалось у нее. – Стоит… Я должна его увидеть! Это… это вопрос жизни и смерти, — вырвалось у нее как-то помимо ее воли. Словно, крикнул кто-то прямо ей в уши, в сердце. — Простите меня!
-Прости! – поправил пожарный. – И не надо извиняться за слезы. Они меня не могут оскорбить… Жаль только становится, что такие слезы не из-за меня!
Он улыбнулся и погладил ее по плечу.