-Надеюсь, благодаря моим стараниям, все видели на льду спящую принцессу, грезящую о том, кто придет и разбудит ее своей любовью, своим поцелуем… О, да, от удивления я едва не испортила весь танец! – я улыбнулась, чувствуя, как слезы снова обжигают мне глаза. – Ли внезапно выехал ко мне на лед, подхватил меня, и мы завершили его вместе, так, словно, такой финал и был задуман. Растерянности места не было! Но не потому, что я – гениальная фигуристка. Мне было тогда чуть больше восемнадцати. И не потому, что я смертельно боялась провалить выступление… Под конец Ли обнял меня и поцеловал. Но не так, как это обычно делают другие, если так надо по сюжету – едва касаясь губами друг друга, а то и не касаясь вовсе. Он поцеловал меня по-настоящему, так, что сердце мое зашлось, а потом загорелось. Оно поверило – это ОН! Тот, для кого я буду всем, тот, на кого я не смогу смотреть, не чувствуя слез счастья, тот, кого я пойму без слов и для кого сделаю все возможное и невозможное. И когда он появился на льду, будто сказочный принц, я легко приняла его игру, его идею и не провалила танец просто потому, что моментально почувствовала, что нужно делать. Так же легко, как танцевала с ним и остальные танцы. Его руки, его глаза вели меня. Мне не надо было играть, изображать – я переживала все это на льду, я ощущала себя каждым из тех персонажей. Когда же он поцеловал меня, и я поняла, что этот поцелуй вовсе не игра, я уже молилась лишь о том, чтобы никогда не расставаться с ним. Я молила о его любви… — я отвела свой взгляд от блестевшей лунным серебром реки и посмотрела Ричарду в глаза. —  Зачем вы спросили о нем, мистер Тайлер? Что вам теперь до Ли Максвелла, которого вы никогда не знали и, возможно, увидели в первый раз сегодня, в этом фильме?