Все давно перекочевали на лужайку, где уже на маленьких столиках продолжало шипеть шампанское, куда желающим принесли кофе и чай, а также, всеобщим смехом был встречен большой именинный торт, который вкатили сияющим свечами на сервировочном столике. Брэндан с совершенно растерянным лицом стоял около него, видимо, понятия не имея, что с ним делать. Все затихли, ожидая каких-то его слов или действий, и только свечи трепетали на ночном ветерке.
-Друзья… Да вот, Бог его знает, что мне с этим теперь делать и куда запропастился Ричард! – воскликнул он, наконец. – Нет, я могу, конечно, разрезать торт и угостить вас всех, но…
-Еще чего?! Мой торт!!
И со ступенек крыльца сбежал Ричард под всеобщие возгласы и аплодисменты. Ни дать, ни взять, настоящая «звезда»! Он даже кланялся по дороге, словно шел по красной дорожке на церемонию вручения Оскара! Только что перед камерами не позировал, и то лишь потому, что их не было…
-Прости, Брэндан! Простите все, что оставил вас за ужином, оставил в недоумении и без своего внимания! Но вот он я и я сам разрежу этот торт, чтобы с удовольствием вас всех угостить.
Я… О, боже, я внезапно почувствовала, как глазам моим стало больно от слез! Я глядела на Ричарда, и в их пелене расплывалась сияющим белым пятном его рубаха. Наверное, другая, чистая, не та, в которой он спас меня… Он под новые аплодисменты и радостный свист задул все свечи и большущим ножом принялся отрезать от торта кусок за куском, раздавая их подходившим с тарелочками друзьям. А я сидела и плакала, сама уже не зная, почему. Мне не было больно, не было страшно, словно, после этого дня Рождения хоть потоп. Пусть даже и не случится ничего, что вернет мою душу на место… Мне было хорошо, потому что, я видела Ричарда сейчас, видела, как светятся радостью его глаза, излучая знаменитое бронебойное обаяние цвета лазури и… все равно. Остальное не имело сейчас, в эту минуту никакого смысла. Никакого… Только эти его глаза. И я ждала. Вот сейчас…