Я молнией метнулась к его шее и, стараясь не смотреть на Илирию, взмолилась:

— Рах, шарс! — дракон непонимающе сощурил глаза. — Тхар та́риш арки́рхи арр ра́стака![1] — а тут он и вовсе взмахнул крыльями, не поднимаясь с земли, будто внезапно призванным ветром хотел сдуть мои последние слова. Надо как можно скорее всё ему объяснить.

О драконы, ну почему я такая глупая! Вид родного неба одурманивал меня всё сильнее, делая реальность ещё больше похожей на сон. И теперь я действительно хотела, чтобы всё это оказалось сном. Если моё отсутствие будет замечено… Страшно даже представить, что произойдёт с чёрным драконом и Ликрик.

— Кха, с тра́дах… — продолжила я, — Щих ис… ис дрра́кхсар…[2]

И я наспех попыталась рассказать красному дракону обо всём, как считала, самом важном, чтобы не терять времени. Не зная, с чего начать, перекликала тему с Ликрик на пленённого дракона и обратно. «Хоть бы моё отсутствие в замке осталось незамеченным», – молилась я всем драконам, имена которых знала.

Поначалу мой рассказ звучал неразборчиво, и дракону, наверняка, было трудно воспринимать весь поток мыслей, вываливаемый на него. И выглядел он ошарашено. Ещё бы… Он только что спас меня, скорее всего, от неминуемой гибели в замке. А я, оказывается, не очень-то и хотела быть спасённой. В смысле, таким образом и так внезапно. Я была безумно благодарна красному дракону, и говорила ему об этом всякий раз, когда выдавалась пауза в моём рассказе. Но, казалось, все мои слова походили на бредни маленькой спятившей вороны, не понимающей, чего она хочет и на что летит.