— Так чья? Чья жизнь? – глядя ей вслед, я постарался улыбнуться и даже немного расправил плечи, но уже через секунду был вынужден признаться, что прозвучало это фальшиво. Фальшиво и беспомощно. Черт… Честно говоря, этот совсем непростой вопрос я задавал самому себе уже тысячу раз, но на пути к ответу всякий раз долго и беспомощно бродил по лабиринтам совести. В конце концов, я незаметно сворачивал в сторону, будто бы предвидя, что в истинной разгадке кроется некое простое, эмоциональное и односложное слово, с помощью которого можно выразить почти все человеческие чувства, во всяком случае, мужские – точно. Тем более, что в конце – стоит мягкий знак. И здесь важна интонация — как именно ты произносишь это самое популярное в русском языке слово.
Создавалось странное ощущение. Если вкрадчивый голос Нины невольно сокращал пространство между нами, деля пространство на смущение, искренний интерес и, может быть даже, доверие, то взгляд ее достаточно четко определял ту границу, за которой даже краешком глаза нельзя было подсмотреть, как это самое доверие выглядит.
— Даже страшно подумать, что было бы, если бы мы стали любовниками – произношу я вслух, обращаясь к захлопнувшейся за ней двери такси. Таксист неодобрительно молчит.
Я уже в квартире на Садовом кольце. Хозяйка, сдавшая её мне, утверждала, что раньше — её владельцем был сам Утёсов. Напротив меня — обиженная Марина, просидевшая дома целый день одна. Я нюхаю кокаин и пытаюсь с ней о чём-то говорить, разговор не клеится, но остановиться у меня не получается.
