ГЛАВА 6 ОДИН

Яркое солнце, проникая через закрытые шторы навязчиво толкало меня в плечо. Я резко вскочил, озираясь по сторонам, пытаясь сообразить, где я и сколько сейчас времени.

Вчерашние события вновь накрыли лавиной. Купаясь в них, проживая раз за разом, абсолютно не хотелось возвращаться на работу, которая еще была вчера, но не представлялась возможной сегодня.

Я был совершенно один в ее квартире. Отсутствие оставленной информации, позволило сделать собственный вывод, если не выгнали, значит разрешили остаться, а последнего хотелось больше всего.

Хотелось просто лежать в тишине и ни о чем не думать, ждать продолжения чего-то, абсолютно не связанного с Системой, хотя и начавшейся там. Словно закрыл книжку и знаешь, что можешь прочесть дальше, но сознательно оттягиваешь будущее удовольствие, наслаждаясь прошлым.

Я пил чай, ел, то что удалось найти и смотрел в окно. Хмурое осеннее небо, не желавшее излиться дождем, и пухнувшее от своей жадности, нависало над кронами деревьев-изгоев, каким –то чудом выживших в спальном районе, давно располосованного под стоила железных коней.

Во дворе гуляли собачники, бегали дети, наглые голуби дрались за рассыпанные неумелым карапузом чипсы, а хитрые воробьи, схватив кусок побольше, грузно, из последних сил старались улететь подальше.

Карапуз сел на землю, абсолютно наплевав на мокрый асфальт и подкидывал им остатки. Мамочка охала, бегала вокруг и заслоняла собой обзор птичьей битвы.

Я понял, что когда-то меня тоже лишили возможности наблюдать их, защищая от возможного будущего. Выстроили пластиковые стены искусственного мира огородив благими намерениями Системы и, с чувством выполненного долга, оставили там гнить.

Нет, я не был полным узником, я ходил на работу и с работы, смотрел телевизор, делал покупки, но двигаясь по одному и тому-же маршруту, таскал за собой везде ширму, боясь заглянуть за нее. Меня так научили.

ГЛАВА 7 ВДВОЕМ

Раздалось скрежетание ключа и скрип входной двери. Увидев меня, она облегченно вздохнула, поставив тяжелый пакет на тумбочку, сбросила верхнюю одежду и побежала на кухню.

В очередной раз противно задребезжал телефон, а браслет предупреждающе загорелся желтым цветом, откладывать разговор с царьком больше было невозможно.

Я схватил телефон и прошипел: «Я болен». Тело не подвело. Связки, молчавшие весь день, выдали хриплый, отёкший звук. Но царек не унимался, задавая различные вопросы, требуя выложить всю подноготную о том, как я провел этот день, словно строгая учительница в школе, ждавшая летнее сочинение. Я шикнул: «Отпишусь» и бросил трубку.

Потом позвонила мама, Соглядатай и Болтун. Они всегда действовали все по одному алгоритму, словно следовали инструкции. Пришлось рассылать всем выдуманную информацию, о том, что встретил одноклассника и загулял.

Казалось, что «больное горло» давало мне фору в несколько дней, чтоб разобраться в себе. От мрачных мыслей отвлекло радостное скворчание. Я не готовил сам, ел в бесплатной столовке от организации, брал по дороге домой что-нибудь долгоиграющее, набитое под завязку химикатами, сохраняющими неделями вкус и свежесть.

Следуя за доносившимся ароматом, я вернулся на кухню. Она успела переодеться в длинную тонкую футболку и стояла у окна спиной ко мне. Меркнущий свет просвечивал сквозь ткань тонкие линии тела. Только сейчас я осознал, что за все это время мы не проронили ни слова, казалось, звук может разбить защищающий нас купол.

Я не знал, как мог выразить благодарность за сегодняшнее одиночество, голубей, тучи и карапуза, радость встречи и тихое скворчание, поэтому просто обнял ее, но руки инстинктивно занырнули под футболку и стали медленно снимать белые в цветочек трусики. Она напряглась, ожидая продолжения и выгнула спину, почувствовав поцелуй на ягодицах.

Проникая языком в горячую упругую плоть, я переносил капли жидкости снимая их с бедер и перенося в ложбинку между ягодицами, готовя себе плацдарм. Каждый раз она стеснительно вздрагивала, но желание получить еще одно волнительное касание, заставляло забыть совестливые порывы.

Почувствовал нарастающее расслабление я поднялся, успев предотвратить ее желание повернутся и зафиксировал на подоконнике ее руки положив сверху свои.

Она, не ожидая грядущего подвоха, прогнулась, расставив ноги и почувствовав меня между ягодицами напряглась, глядя на меня через темное отражение оконного стекла, я продвинулся немного дальше. Робкие попытки вырваться, давали мне преимущество. Поцелуи в шею успокоили ее. Я не торопился, давая время ей привыкнуть к новым ощущениям. Поняв это, она расслабилась, и я смог отпустить одну руку, обняв ее за грудь. Данный маневр позволил мне продвинутся еще немного. Теперь она опиралась сама, глядя мне в глаза через отражение и, позволяя ласкать себя, тихо стонала, покусывая губы.

Войдя полностью, я немного ослабил хватку, а она, пытаясь ускользнуть, тут же попадала в мертвую хваткую. Я играл с ней, как кот с мышью, ловя в отражении смешанные чувства блаженства и легкой боли, сменяющиеся негодованием от очередного обманного движения.

 Я дождался очередного стона, желая войти с ней одно состояние и почувствовал, как остался совсем без сил, отдав себя самого без остатка. Ее тело еще вздрагивало, находясь в состоянии сильного возбуждения и не желая расставаться с ним.

Повернувшись, она отвесила мне оплеуху и, пытаясь изобразить обиду на довольном лице, гордо ушла в комнату, а я довольный проделанной работой, закурил и заглянул в снятую с огня, но все еще скворчащую сковороду.

Она смотрела телевизор, перещелкивая с канала на канал, а я сытый и довольный плюхнулся рядом, так словно делал так уже несколько лет, изо дня в день. В принципе, сфера моей деятельности не поменялась, что вызывало внутренний смех. Меня опять пользуют и кормят.

Словно почувствовав мою улыбку, она повернулась и улыбнулась тоже. Сообщая, что я «прощен», облокотилась на плечо, натянув на ноги плед.

Окружающая тишина, немного разбавленная монотонным телевизором, радовала – это, было то, к чему я привык. Я даже понадеялся, что она немая, это было бы лучшим вариантом, продолжил я игривый внутренний монолог.

Абсолютно не хотелось думать о завтра или вчера, но телефон предательски слал сообщения. «Ты женат»? – сказала она тихим дрожащим голосом. «Нет, — обескураженно ответ я, словно заподозренный в самом ужасном преступлении. – это по работе!»

Она засмеялась, но все же ждала, когда я отвечу.

Царек просто визжал в трубку, требуя, моего немедленного возвращения в НИИ. Я отключил его и, перезвонив матери, сказал спокойным и уверенным голосом: «Угомони своего пса, завтра буду». Остатки вечера были спасены.

Утром я опять проснулся один, вскочил боясь опоздать и увидел рядом с телефоном ключи, лежащие на клочке бумаги с надписью: «До вечера, Нина». В нижнем уголке листа расположилось косое маленькое сердечко. В мою жизнь вернулись имена.

ГЛАВА 8 РАЗГОВОР

Царек вышагивал по кабинету и грозно махал ручонками: «Зачем она тебе? Тебе баб не хватает. Хорошо, будем согласовывать, какие тебе нужны? Или ты решил ей отомстить, войти в доверие, а потом, что? Куски по городу будем находить или может ты решил ее вывести куда, в тайное место?». Он еще минут 10 выдвигал различные версии, а я слушал и удивлялся фантазии психотерапевта.

Подъехала мама, посмотрела на меня и попросила выйти. Я ждал в коридоре, а они уже перешли на крики, из которых отрывками долетало нормально и ненормально.

Мама вышла красная от злости и отвезла меня домой и сказала: «Сиди здесь. Выйдешь и переедешь в НИИ!»

Я лежал на полу свернувшись в позу эмбриона и перебирал события, которых стало слишком много в моей размеренной жизни. В бок вонзился металл, и я вспомнил о лежащих в кармане брюк, ключах.

Это привело меня в чувство и тут же вернуло обратно, я не знал ее номер телефона и даже адрес, не соблаговолил запомнить. На какую-то секунду я решил, что могу выйти из Системы, спрыгнуть на ходу на полной скорости без малейшей царапины.

Голова стала свинцовой, и я все больше погружался в себя. Резкий звонок заставил меня вынырнуть обратно. Звонил Соглядатай. «Как он вовремя» —  подумал я.

Игнорируя его вопросы закричал: «Послушай меня!» Он замолк и обиженно засопел: «Все гудят о той девахе из черного списка, что ты с ней сделал?» Я перевел дыхание:

— Ничего, ничего я ей не сделал. Сделал конечно, но это к делу не относится. Найди ее телефон!

— Как?

— В черных списках посмотри, дубина.

Он опять обижено засопел, но через, минут 10 скинул номер. Я не мог дозвониться. Через мои звонки пробивались звонки Соглядатая: «Представляешь, а она живая и отлично выглядит, сидит в кабинете у главного! А от тебя то им что надо было, расскажи, а…?».

Внутри меня все рухнуло, она не вернется, зная все она не вернется теперь никогда.