Я вышел на улицу и закурил. В те часы с севера забрел холодный пронзительный ветер, и как одинокая и пугливая птица – неслась в звездном оперении ночь. И из двух перевернутых ковшей две Медведицы поливали небо яркими серебряными каплями. И Млечный Путь трижды подсказывал мне дорогу домой, но я отчего-то медлил. Мелкий дождь что-то уныло канючил у осени, а затем он заплакал навзрыд, как самый обыкновенный ребенок, у которого горьких слов – не больше, чем с пригоршню, но зато — какие же они все точные!

Мне нужно ехать домой, где меня ждёт жена и маленький приёмный сын. Всё моё существо стремительно летит в бездну отчаяния. Я чувствую себя так, как если бы коснулся мерзкого илистого дна. Я противен самому себе, и мне хотелось забыть всё то, что только что происходило несколькими этажами выше. Мне очень страшно, холодно и бесприютно. Я понимаю, как бесконечно я одинок…

Глава вторая.

“ПРИВЕТ! Я – ДОМА.”

— Это точно не моя жизнь, — тихо открыв дверь квартиры и изо всех сил стараясь казаться невинным и беззлобным привидением, я повторял эту фразу до тех пор, пока из спальни не вышла жена.

Она – чернокожая воспитанница детского дома. Не потому, что у неё чёрная кожа, или у нее не было родителей. Она такая — по паттернам своего поведения. Фраза про детский дом – это про то, что у неё обострённое чувство нехватки мировой справедливости в этом жестоком мире. А еще – у неё сильнейшее желание, чтобы, наконец-таки, наступила всеобщая справедливость. Внутренний конфликт заставляет её по-особому смотреть на всё вокруг. Например, её могут привлекать яркие и вычурные вещи, такие, как красная кожаная куртка “косуха” с мехом и с большими замками. Этот набор однозначно, явно и безоговорочно привлекает внимание на уровне: “да ну, на хер!”. И в то же время — она считает, что не имеет права покупать одежду дороже, чем определённая и выдуманная ею же сумма, потому что есть люди, которым даже на еду не хватает денег.