Все встали и собрались уходить по своим делам, а я стоял и искренне не понимал, что же мне делать дальше.

— Ну и заебись, значит, так и запишем – всё одобрено, — тихо и удовлетворенно резюмировал Анна Австрийская.

— Ни хуя не одобрено, — обернулся на нее уходя Рошфор. — Презентация — говно. Институт – говно. А этот вот – пидорас, — и он указал на меня длинным указательным пальцем, на котором блестел дорогущий перстень.

— Ну же! Будьте конструктивнее! – примирительно зашептала Дэ Капэ.

— Да от него от самого попахивает…холодно прокомментировала Анна и ласково посмотрела в мои туманные очи.

Занавес…

И хотя за день до поездки я подогнал свой камзол у портного, а его опрятность и новизна скрадывала очевидную скромность отделки, я вот всё думаю про свои брюки… Нет, их положительно надо заузить, и тогда явно будет лучше. Уходя, я рассмотрел костюм Анны Австрийской. Шерсть! Совершенно очевидно, что это очень хороший и дорогой костюм. Тысяч пятнадцать долларов, не меньше. И который раз я уже замечаю, что он не носит ремня. 

Глава шестая.

“ПАПА”.

Последний “Сапсан” каждый день отправляется из Москвы в Питер ровно в 21-00. Одним из первых войдя в вагон, я устроился на своем месте возле окна и час за часом восстанавливал в своей памяти события прошедших дней. Сначала – Нина, затем Марина, сны про предыдущие походы по салонам, звонок мамы и утреннее воспоминание об однокласснице, потом три упыря и под занавес – совещание с кардиналом Ришелье. Интересно, что обо всем этом сказал бы мой папа?