Таким мне запомнилось то давнее лето: кроссы, футбол, пропахшая потом кожаная перчатка и вонючая маска на лице. И вечный страх, что рапира сломается. Клинки тогда были дефицитом, а ещё было нужно самому вклеивать в него провод. В домашних условиях клей плохо схватывал ненатянутый провод, и, надо признаться, я не был особым умельцем делать что-то руками. После нескольких тренировок провод начинал предательски вылезать из клинка и свисать, что придавало моей рапире бомжеватый вид. Мне было стыдно, что я такой безрукий, и что мы с рапирой выглядим, как бомжи.

Подсознательно я стыдился и своей бедности. Во времена начала застоя было еще не очень понятно, что такое бедность, и в моей семье часто звучали слова о том, что честность — важнее богатства. Идеология Советского Союза плотно окутывала людские массы сознанием неизбежной одинаковости. У всех — одни права и одна бедность на всех. Отдельной кастой жили где-то партийные чиновники, существующие в своём особом мире. Остальной же народ был уравнен в своём быте одинаковой мебелью, одинаковой одеждой, детскими игрушками и едой. Сейчас Лапенко кому-то кажется смешным. Лично мне – нет. Мы именно так и жили.

Моя мама активно боролась с этим усреднением и одевала меня в одежду собственного изготовления. Она овладела искусством вязки и начала “обвязывать” меня всего. Потом в доме появилась машинка с множеством петель, и дело пошло ещё интенсивнее: шапки, шарфы и кофты собственного изготовления. Затем – появились шуба из какого-то немыслимого материала, которая стояла на мне шариком и шапки, как у Буратино. Я выглядел, как ребёнок в реквизите из какого-то детского спектакля. Например, как вам такая деталь гардероба: красный конус из кож.зама, который венчает помпон из искусственного меха, а внизу конуса тем же мехом сделана оторочка? И это — моя зимняя шапка… Я просто забыл эту шапку в гардеробе спортивной школы и очень расстроился, что её кто-то забрал. Единственный экземпляр прет-а-порте, как-никак.