Она уходит в ванную, а я иду в спальню и пытаюсь заснуть. Это сложно сделать под кокаином, нужно настроиться и поймать волну.

Через некоторое время она возвращается. Кровать в квартире всего одна, и ей приходится лечь со мной под одно одеяло. Но она не настроена спать. Ей мало. Ей нужно общение. И тогда она пускается на главную хитрость – спрашивает что-то обо мне. Меня уже потянуло ко сну, но разговор о музыке выдёргивает меня из дремоты.

— Я тоже пишу стихи, — неожиданно говорит Марина и через несколько секунд произносит:

“Холост холст

И плотно полотно,

Лишь тщета бессильного возврата,

Брошенная ночью на окно,

Где заката красная соната

Будто бы хоронит имена,

И меня,

Любившую когда-то. “

— Вот это красиво! – я имитирую восхищение, хотя мне глубоко насрать на эти строчки, и я даже не понимаю о чём они.

— Ерунда, это просто, — небрежно заметила она. — Так ты говоришь, что играл в музыкальной группе? И прямо репетиции и концерты? – Марина сменила удивленный свой тон на оценивающую улыбку знатока несостоявшихся представителей подпольной музыкальной богемы. – Как это было?

— Наши репетиции редко проходили без наркотиков, — с места в карьер начал я и даже не удивился тому, что откровенничаю об этом с человеком, с которым только что познакомился.

— Как и всё остальное время? – съязвила она, намекая на тот порошок, который я весь вечер занюхивал.

Я пропускаю комментарий мимо ушей. Не такой уж я и подсевший. В принципе, могу бросить это в любой день! Ладно, придется сделать вид, что я этого не услышал.