И он начал этот путь. Стопка газет висела на стене для того, чтобы он мог бить по ней кулаками. Тренажер для отработки ударов со странным названием макива́ра – что в переводе с японского означает скатанная солома – был установлен в его комнате. Многочасовое повторение движений, связанных с принципами ведения боя, называлось “кате “. Итак: секции единоборств, упорство, постоянство и капли воды, которые расточат любой камень. Каждое движение должно получить финальный, законченный вид, свой эволюционный пик. Шаг, взмах руки, удар. Всё должно выглядеть естественно, природно-органично, как бросок гадюки, как удар скорпиона, как ловкость маленькой рыбки, ускользающей из руки, и вместе с тем – лучше. Ведь человек – венец творения и, значит, он может лучше, быстрее, точнее, смертоноснее.

Каждое движение должно иметь смысл, причину и последствия, которые можно понять и прочувствовать, повторив их тысячи раз. Движения не заучивались красивыми, они становились такими, как камешки, принимающие округлую и приятную форму, находясь в зоне прибоя, перекатываемые волнами постоянно и непрерывно, изо дня в день, из ночи в ночь, отсеивая мусор и всё ненужное — слой за слоем, перетирая это в песок, в пыль. Однажды, после занятий я заносил ему домой какую-то тетрадь и застал его, гуляющим с безмятежным лицом по тоненьким железным перилам балкона на шестнадцатом этаже. Несколько парней хулиганского вида – очевидно, его приятели – вроде бы, небрежно, но с плохо скрываемым восхищением глазели на него. Мне было до дурноты страшно смотреть на него. Я просто положил тетрадь и ушёл, а он посмеялся мне вслед.