Это можно было бы охарактеризовать, как “сорока”, которую привлекает всё блестящее или как “цыганочка” — памятуя, что у неё есть часть цыганской крови, в отличии от африканской. Но я называю ее чернокожей. Может быть, тем самым я не хочу обидеть цыган, ведь они гораздо ближе, чем африканцы, буквально в соседней деревне, а, может быть, это потому, что ей очень нравятся чернокожие ребята. Как они выглядят. Как они поют. Как они двигаются. Как они её трахают. Такая вот у нее масть…

Однажды мы были с ней в магазине, где продавались яркие сумочки поддельных брендов. Ценники были такими, что заставляли покупателей задуматься – а не настоящие ли они? Разгуливая среди этого яркого великолепия и стараясь не умереть от скуки, я вдруг заметил знакомую спину девушки, которую отымел буквально несколько часов назад. Стройная, с короткой стрижкой, выгодно подчёркивающей её изящную тонкую шею, она навевала мысли о необходимости обязательно снова побывать в Париже, а заодно — и во всей остальной Франции.

У неё была маленькая, почти не оформившаяся грудь, что могло бы у кого-то вызвать жалость, но лично меня её вид заставил приникнуть к соску губами, как если бы я был ребёнком, измученным жаждой и увидевшим питьевой фонтанчик. Помню: я пью из неё, она содрогается подо мной, я становлюсь больше, девушка бьётся сильнее и уже непонятно, это – оргазм или ей больно, и я, действительно, забираю её жизненную силу, подобно вампиру. Наконец, я опорожняюсь в неё, а она замирает в последних судорогах. Мы отлипаем друг от друга. Я расплачиваюсь и молча ухожу, ловя на себе её удивлённый взгляд.