Мистер Рипли умолк, и я увидел, как по его щеке скатилась слеза. Я поспешил налить ему еще вина.
-Выпейте, мистер Рипли. И я выпью с вами. Давайте помянем Элли.
-Да… да, давайте…
-И Ника Ланкастера.
-А Ник, он ведь вернулся!
-Вот как?!
-Да, мистер Мэйсон, Ник вернулся.
Мистер Рипли выпил свое вино.
-Через несколько месяцев после окончания войны он появился в «Лугах». Я как раз, привез молока и сыра миссис Хэмилтон, выгружал все это из машины, когда в распахнутые ворота вошел человек. Я и не признал его сразу. В потрепанном кителе, небритый, с коротко остриженными, серыми от пыли волосами, он подошел ко мне, хромая, опираясь на какую-то палку, и поздоровался:
-Привет, молочник Том!
Я присмотрелся к нему и только по глазам, по ярко-синим его глазам, глубоким теперь, как море, я узнал Ника Ланкастера. И я онемел, чувствуя, по глазам его этим увидев надежду его сердца.
-Здравствуй, Ник! Рад тебя видеть! – воскликнул я.
-А Элли? Где она?
Ладони мои вспотели от волнения, ибо я понятия не имел, как сказать ему правду. А он уже не глядел мне в лицо, отыскивая глазами Элли, которая, как он, наверное, надеялся, могла выйти из дому или выглянуть в окно.
-Она… Ее нет, Ник, — пролепетал я, наконец.
-То есть, как это нет? Она куда-то ушла? Случилось что-то с ней? Да не молчи ты, как истукан, Том! Где Элли?? Где моя Элли??
-Ее нет… совсем нет, Ник. Прости! Она… погибла. О, господи! Погибла она на войне, Ник. Ее госпиталь разбомбили…