-Вы не дошли до нее, мистер Рипли, — ответил я. – Она в самом конце коридора. Там под окном…
-…чудесная старая липа, — закончил за меня мистер Рипли, и его голос дрогнул. – То была комната Элли, мистер Мейсон. Выходит, куклы вернулись на свое место…
-Удивительное создание – эта кукла в зеленом!.. – пробормотал я.
-Да-а… Элли тоже так считала… А появилась она здесь в самом начале тридцатых годов одиннадцатилетней девочкой. Родители ее погибли в автомобильной катастрофе. Так-то… Мать ее, младшая кузина миссис Хэмилтон была актрисой. Надо сказать, довольно известной актрисой одного из лондонских театров, прославившаяся исполнением шекспировских ролей. Красавица Габриэла Клейторн! Может, слыхали?
-Нет… Просите, нет. Но ведь это было, действительно, так давно!
-Да, да… Я и забыл, как вы молоды, мистер Мэйсон… Ее муж являлся и ее импресарио. И праздновали они тогда то ли премьеру какого-то спектакля, то ли приглашение Габриэлы в Америку, на Бродвей… В общем, мистер Клейторн был хорошо выпивши, и автомобиль вылетел с обрыва в глубокий овраг. Взрыв движка и все. Даже хоронить оказалось толком нечего, одни головешки… Крошке Элеоноре сразу рассказали всю правду. Ее окружали взрослые, чужие люди, никого родных, и никто не задумался о том, чтобы не пугать ребенка. А после похорон девочку едва не отправили в приют, но появилась миссис Хэмилтон, узнавшая о трагедии из газет, и забрала сиротку к себе. Оказалось, кстати, что родители оставили девочке довольно крупную сумму, но миссис Хэмилтон все – понимаете, мистер Мэйсон?! – абсолютно все поместила в банк, что бы по достижении своего совершеннолетия Элеонора получила всю сумму со всеми дивидендами. Ни пенса себе не взяла! А ведь ей пришлось кормить, учить, одевать ребенка на свои деньги. Замечательная была женщина!..