Лишь когда дверь ее захлопнулась за ними, Ричард упал на кровать и закрыл лицо руками. Просидел так несколько секунд и поднял мокрые от слез глаза на Брэндана.
-Мне… Мне бы только боль свою, ужас весь свой на сына не обрушить, Брэндан! Ведь только из-за случившегося с ним, я привязан, прикован здесь наглухо. Я не могу поехать к ней, не могу обнять ее и утешить, спасти не могу, Брэндан!! Как подумаю, что всего несколько часов, и я мог бы быть рядом с ней, так сердце кровью обливается!.. Но оно разорвется, и если я оставлю мальчика, ЕЕ сына здесь одного, на эту девчонку, которая спит и видит, как бы залезть в мою постель. Он такой маленький, такой ангелочек, Брэндан! Я говорил об этом Мэри, когда Келтон еще только должен был родиться – этого ребенка я буду любить больше Рэя-Тайгера и Милисенты вместе взятых. Так и вышло, кто бы и что об этом ни подумал, как бы меня ни осудил. Этот малыш и в самом деле, особенный, совсем не такой, какими были мои старшие дети. В нем столько обезоруживающего и какого-то совершенно беззащитного обаяния, что хочется все время держать его на руках и ни за что, никому не отдавать! Как я могу оставить его, плачущего и одинокого без матери и без меня?! Как, Брэндан??
-Хорошо, хорошо, не оставляй! – Брэндан сел рядом с Ричардом на кровать. – Поезжай с ним и думай лишь о том, что бы он поскорее выздоровел и что бы с Мэри все было хорошо. В конце концов, к ней поехал Рэй, а значит, она уже не одна будет. Он все сделает правильно, поверь мне! Он же – твой сын!.. А теперь соберись поскорее и поезжай, а то уже, наверное, ждут только одного тебя!
