Мэри замерла и тихо, почти одними губами пролепетала:

-Да… Мне больше некуда было идти. Ричард… Прости Ричард!

-Господи!.. – и обнял ее, что было сил. – Моя девочка, бедный, бедный мой ребенок! Как же сил у тебя хватило все это перетерпеть?! Ты что же, думаешь, я ничего не понимаю? Ты думаешь, я могу винить тебя?! Посмотри на меня! Сейчас же!

Мэри подняла к нему лицо и встретила его глаза, полные такой горечи, что слезы снова покатились из ее глаз.

-Только не плачь, Мэри! Бога ради, только не плачь!.. Я действительно стал стариком. Я переживаю за каждую твою слезу, слишком хорошо понимая, чего она стоит. Будь я лет на тридцать моложе, я бы показал характер, я бы наговорил множество неприятных вещей, психанул бы, прекрасно при этом понимая, что ни на секунду ты ни в чем передо мной не виновата. Ни на миг, Мэри! Только я! Я виноват во всем, что тебе пришлось перенести, во всем, что ты натворила, отчаянно стараясь приблизить свой приезд сюда, ко мне. Да, да! Мне следовало плюнуть на все и остаться с тобой, сделать все, что только возможно и невозможно, что бы выправить тебе документы и увезти с собой. Я должен был это сделать, раз взял тебя, раз принял твою любовь и поклялся в своей. Ни на минуту я не должен был оставлять тебя, и я уверен, мы нашли бы способ сделать этот чертов загранпаспорт! В конце концов, все можно купить, и закон тоже. Ты же не преступница, черт бы все это побрал! Почему тебя не выпустить?!.. Бог с ним со всем! Кончено все, Мэри! Слышишь? Ты со мной и я всей своей оставшейся жизнью не смогу отплатить тебе за то, что убивало тебя все эти долгие недели без меня… Скажи, а он… тебе не пришлось отбиваться от него, не пришлось защищаться? Он не обидел тебя?