-Ты спросила, хочу ли я нашего ребенка? – прошептал он. – Я понимаю, почему ты спрашиваешь. Господи, я действительно, наверное, так стар и мудр, что моя девочка у меня, как на ладони!.. Ты все еще видишь «звезду», того невыносимого красавчика, что укладывал женщин к своим ногам одним взглядом, но при этом, как истинный рокер, не желал вешать на себя обязательства, теряя свободу… И я не могу сказать, что теперь ненавижу этого парня, что мне стыдно за мое поведение когда-то. Это честно, Мэри. Я был таким, каким был – плейбоем, гулякой. Вот сволочью никогда не был, и это тоже правда. Ты видела Рэя-Тайгера, а есть еще и Милисента. Они появились на свет и появились не только по желанию их матери. Я тоже их хотел. И я стал неплохим отцом, не смотря на мою занятость и все еще не прошедшую любовь к гулянкам и всеобщей любви к себе… Жизнь была длинной и яркой, я ни о чем не жалею и ни в чем не чувствую себя всерьез виноватым. Хотя, естественно, помню о некоторых своих поступках, за которые мне стыдно. Но и их я не чувствую, как свою вину. Скорее, как опыт, который нельзя забыть, который учит… Но теперь есть ты. И мне страшно. Действительно, страшно, Мэри. Я ведь получил от жизни все. Абсолютно все, что только можно пожелать – внешность, способности, лучших в мире друзей, счастье знать Эдди Дэймонда и работать с ним, жить с ним бок о бок, славу, большие деньги, красивейших женщин. Все, Мэри! И много лет уже я думаю о том – когда же придется платить за все это? Чем окажется расплата? Но все катилось по прежней колее – я продолжал писать песни и они становились любимы, мои дети меня радовали и радуют, мои друзья со мной. Единственной страшной потерей стала смерть Эдди. Такой страшной, что до сих пор боль эта не покинула моего сердца… И вот теперь появляешься ты. Появляешься, как чудо из снов, из иллюзий. Ты согреваешь мне сердце так, как не согревал никто, и счастье мое рвет мою душу в клочья – так не может быть! За что?! И… какова же будет цена за это? И вот я вижу, что готов появиться на свет мой ребенок. Ребенок, которого, к своему стыду перед Рэем и Милисентой, я буду любить гораздо больше. Так сильно, что, боюсь, сердце мое не выдержит, а малыш сойдет с ума, не имея возможности покинуть мои руки, из которых я его просто не выпущу… Я видел его, Мэри! Я видел его во сне на своих руках и помню это ощущение – ни один из моих детей не вызвал такого у меня, хотя, видит Бог, я любил и люблю их очень сильно!.. Мэри… Мэри, прости меня! Прости старого дурака, если пугаю тебя своими словами, но я страшно напуган сам. И только счастье, огромное счастье любить тебя спасает меня от этого страха. Пусть все будет так, как будет! И я сделаю все, что бы уберечь тебя, что бы жить самому так долго, что бы мой малыш узнал меня по-настоящему, что бы запомнил, как нужно любить свою мать, что бы она была счастлива, что бы не умерла от горя, когда меня не станет… Хочу ли я этого ребенка? Теперь ты знаешь ответ, Мэри. Моя жизнь еще течет только благодаря тебе и этому малышу, я не ушел тогда, не сдался только ради вас, ради счастья быть с вами… Это все только красивые слова, я знаю, Мэри. Но я знаю и то, что тебя не обмануть – ты тоже знаешь все, о чем я говорю. Только тебе, как и любой любящей женщине, — Ричард улыбнулся и поцеловал Мэри в лоб, — непременно хочется слышать об этом и слышать как можно чаще!.. Забери меня, девочка, забери совсем, что бы уже никогда не отпускать! Я часто позволял себе говорить красивые слова многим женщинам, и ты понимаешь, не столько потому, что это была правда, сколько просто что бы произвести впечатление, а порой меня распирало элементарно от количества выпитого. Но это не были шестнадцатилетние малютки, Мэри! То были достаточно взрослые дамы, что бы понять, что мне, собственно, нужно. Понять и согласиться… Так было. Тебя же я выпросил. Наверное, выпросил! Невольно, не молясь, но чувствуя такую пустоту, что больше не слышал музыки. Я стал бояться, что исписался, что больше ничего не смогу. А это смерть. Это конец, Мэри! И тогда мне подарили тебя… Знаешь, пока я лежал там, в госпитале, песни лезли в голову одна за другой, и теперь я знаю, чем заняться, как только встану на ноги! Слышишь, девочка, ты, именно ты спасла для этого мира Ричарда Тайлера! Классные или не очень – судить другим – мои песни еще прозвучат… Ты рада? Ты разделишь со мной и это счастье? Ты сможешь поделить меня с тем, что составляло мою жизнь?