Он промолчал, но рука его, обнимавшая ее, дрогнула, Мэри вздрогнула следом, но он только прижал ее сильнее к себе. Она вздохнула… Я не сделала ничего плохого!… Не сделала…

-У меня был приятель. Я знала его много лет, он помог мне, когда я попала в неприятности, приютил у себя, когда мне негде было жить. Я нравилась ему и именно поэтому, я думаю, он мне и помогал…

-А ты? – не удержался Ричард. – Что ты чувствовала к нему?

-Ничего, кроме дружеской симпатии, — ответила она, стараясь, что бы ответ не прозвучал слишком скорым в желании убедить.

-Он пытался приставать к тебе? Это у него ты жила, когда мы познакомились, а мне сказала, что знакомые сдали тебе комнату?

-Да, у него.

-И он не брал с тебя денег?

-Нет. Но… приставать пытался. Он ничего не добился. И после этого я стала терять в отношении к нему эту дружескую симпатию.

-Но почему же ты не переехала от него? Почему не сняла жилье?

-Мне стало жаль денег. Тех немногих денег, которых я зарабатывала. Почти вся моя зарплата ушла бы на оплату даже самой дешевой комнаты.

-Господи… — вырвалось у Ричарда. – Помнится, мы с Эдди снимали вдвоем очень дешевую квартиру только потому, что в одиночку не осилили бы даже этой скромной аренды. Неужели у вас так нельзя?!

-Мне не с кем было снимать вместе… Да, я струсила, Ричард, я тупо пожадничала, я просто поленилась что-то искать, надеясь, что выдержу такую жизнь бок о бок с человеком, которого презираю. Это было чудовищно с моей стороны, я знаю! Чудовищно даже по отношению к нему, ведь постоянно маяча у него перед носом, я только подогревала его чувства, его дурацкую надежду меня заполучить… Но дальше еще хуже. Осознав, что мне никак не получить загранпаспорта без московской прописки, я сама предложила ему жениться на мне. Сказала, что мне пора устраивать свою жизнь по-человечески, пора отказаться от иллюзий и обратить внимание на тех, кто относится ко мне, действительно, искренне, со всей душой…