-Ричард… — прошептала Мэри. – Ричард!! Где же ты? ГДЕ??!!

Плача, сотрясаясь всем телом, она шарила ослабевшей рукой по столу  нащупала, наконец свой плеер, упрятанный в красный кошелечек. Упала на подушку и вздохнула, всхлипнув.

-Господи!.. Что… Что же мне делать??

Закрыла глаза и совершенно машинально, привычными жестами достала плеер, включила его и услышала его голос. Он пел ей о надежде, о счастье, которого ждешь всю жизнь, даже когда и надежды почти нет. Слов она почти не слышала, зная их наизусть. Мэри слушала его голос, только голос, и казалось ей, словно рядом он, ее Ричард, что она может дотянуться до него, дотронуться. Только не шевелиться! Не спугнуть!..

***

Он вздрогнул и пробудился в темноте. Даже ночник не горел. Кромешный мрак поглотил его палату, но страшно, жутко не было. Да и привык он к тому, что все равно, ничего страшнее, чем уже случилось с ним, не будет. Его уже давно не пугали ночь, темнота, одиночество в ней, точно, и нет больше никого рядом, никого в целом свете и он один на один со своей Судьбой, показавшей, наконец, свое лукавое, ухмыляющееся лицо. Ричард лежал, распахнув глаза, не видя ничего вокруг себя – личико Мэри, только оно и стояло перед его взглядом. Плачущие, уставшие глаза, большой кусок пластыря у виска. Теперь ее лицо казалось и вовсе бледным и измученным. Ее губы бесшумно произносили его имя – он это знал, — по щекам текли слезы, и так ему хотелось обнять ее, утешить! Где она, почему плачет?? Почему ему кажется, что рядом она где-то, совсем рядом?!.. Моя девочка… Если бы я только мог встать, если бы мог найти тебя!.. Ездил ли Рэй в аэропорт? Оставил ли он поручение для них, для Мэри?.. Но если случилось с ней что-то – ведь недаром же он видит ее плачущей, недаром на ее лице пластырь! – она не сможет приехать так скоро, как он надеется… Никто, никто не в силах ему помочь! Им помочь…