Френ, наверное, надо  было  тоже  поставить  на  ноги, но  я  не  стал  ее  беспокоить. Все  же  очередная  ночь  любви  женщине  идет  на  пользу, как  и  ее крепкий  после  этого  счастливый  сон. Я  увидел,  как  Френсис  даже  улыбнулась  во  сне. И, закрыв  осторожно  свою  в  каюте  дверь, я  подошел  к  двери  Ивашова  Владимир  и  постучался. Там  было  тихо. Да  и дверь  была  не  заперта. Я  заглянул  осторожно  внутрь, приоткрыв  ее. Там  никого  не  было.

  Я  оторопел  и  не  на  шутку  напугался. И  выскочил  практически  бегом  на верхнюю  палубу  судна. Там  точно  шел  полным  ходом  аврал. Все  бегали  по  кораблю  и  что-то  делали. Я, скажем  тоже  забегал  поисках  Ивашова  Владимира. Я  опасался  самого  худшего, но  вскоре  опасения мгновенно мои  все развеялись. Ивашов  стоял  рядом  с  правым  бортом   судна  и  рядом  с  заместителем  Френсис  Варшавски  этим  ее помощником  вторым  профессором  после  нее  здесь  на  корабле  биологом  и  океанологом   Лари  Брауном. Они  как было  видно, о  чем-то  говорили. И  как-то  мирно  и  тихо.

  Я  подошел  к  ним  сзади  и  прислушался  к  разговору.

— Именно  здесь  все  было – произнес  Владимир  Ивашов  этому  ученому  Лари  Брауну — Именно  здесь. Но  я  ничего  не  узнаю. Ничего. Все  не  так и  не  все, похоже, именно   так  как  было  раньше. Вот  хотя  бы  те  два  скалы  на  входе  в  эту  глубокую  бухту  острова. Они  не  такой  формы  и  не  так  совсем  стоят.