— Сколько  ему  осталось, доктор? — спросила  в  слезах  Татьяна, подбежав  к  врачу  реаниматологу   Виктору  Казанцеву.

— Совсем  немного, Таня – тот  ей  ответил — Мы  сделали  все  возможное. Но…-  он  замолчал, глядя  сочувственно  в  синие  глаза  молодой  тридцатилетней  женщины.

— Неужели  не  спасти  Володю? — та  спросила  его.

— Мы  перепробовали  все, чтобы  вывести  его  из  глубокой  комы. Он, то  впадает  в  нее, то  приходит  в  себя – произнес  врач  и  давний  друг  еще  со  школы, реанимационной  клиники  Виктор  Казанцев – Твой  муж  Владимир  уже  несколько  лет   в  состоянии  между  жизнью  и  смертью. В  медицинской  практике  это  не  единичный  такой  случай. Сердце   еще  бьется, но  мозг  уже  не  реагирует  на  внешние  медикаментозные  и  прочие  способы  воздействия. Он  постепенно  разрушается. Мы  лишь  можем  поддерживать  какое-то  время  состояние   самого  живого  организма  больного, но  он  обречен. Его  не  вытащить  уже  никак  оттуда, куда  его  душа  стремиться.

  Он  подошел  к  залитому  потоками  дождевой  воды  большому  застеленному  окну  на  втором  этаже  реанимации  клиники  и  посмотрел  на  бурный  в  штормовую  погоду  океан. Там  за  этим  окном  его  больницы   в  черном  небе  сверкали  яркие  длинными  зигзагами  молнии, и  громыхал  раскатами, оглушая  все  вокруг  гром. Там  над  Охотским   морем  и  самим  Тихим  океаном, творилось  настоящее  ужасающее  штормовое  светопреставление. Сильный  ветер  гнал  штормовые  черные  холодные  волны  прямо  на   сам  каменистый  Дальневосточный  берег, разбивая  их  о  крутые  торчащие  черные  каменные  прибрежные  утесы  и  торчащие  из  воды  отдельные  скалы. О  бетонные  прибрежные  пустые  без  судов  пирсы. Все  стоящие  у  пристани  корабли  на  случай  урагана  и  шторма  были  переведены  внутрь  самой  глубокой  защищенной  от  бурь  и  ветров  высокими  сопками  и  горами  бухты  Золотой  Рог.