Я  взялся  за  рукоятку  двери  и  вытащил  из-за  пояса  и  ремня  свой  пистолет.

  В  это  время  наверху  на  верхних  палубах  судна, что-то  происходило. До  моих  ушей  донеслись  звуки  громких  выстрелов, автоматов  и  даже  пулеметные  длинные  очереди. Стук  где-то  вверху, по-видимому, по  корпусу  нашего  корабля  вонзающихся  пуль  и  звон  разбитых  стекол  оконных  иллюминаторов. Потом   сильный  бортовой  в  корабль  толчок. От  которого  меня  с  силой  отбросило  к  противоположной  стороне  узкого  трюмного  коридора.

 Я  ударился  о стену  и  полетел  обратно  и  прямо  в  дверь  каюты  Ивашова, влетая  прямо, без  стука  и   звука  бесцеремонно  туда. Влетел  прямо  в  полную  темноту. Так  как  не  был  включен  в  этой  каюте  сам  свет  и  были  завешаны  шторками  окна  иллюминаторы. И  потому  не  все  сразу  увидел. Но  когда  увидел, был  просто  ошарашен  увиденным.

  Там  в  своей  каюте  и  на  своей  постели  сидел  сам  Владимир. И  на  его  руках  и  коленях  сидела, невероятно  молодая  и  невероятно  красивая  черноволосая  женщина. С  обворожительными  чертами  миловидного  смуглого  личика. С   черными, почти  не  моргающими  широко  открытыми  глазами. Под  изогнутыми  дугой  тонкими  черными  бровями  красавицы  мулатки. В  коротком  домашнем  белом  легком  халатике. С  идеальными  красивыми  полненькими  загорелыми  до  угольной  черноты  ногами. В  домашних  мягких  тапочках. И  она  обнимала  и, видимо  целовала  Владимира, лаская  его  как  своего  любовника  и  любимого.