Вечером  и  ночью. Как  говориться  после  выпитой  между  этим  чашечки  черного  вкусного  кофе  и  бутылочки  хорошего  ихнего  ликера, что  принесла  с  собой,  сбегав  в свою  каюту  Френ. Засадив  все  это  и  покурив  в  оконный  корабельный  открытый  иллюминатор, мы  снова  взялись  за  свое.

  Тот  тогда   снившийся  мне  сон  был  просто  в  руку. Один  в  один. Френ  призналась  мне, что  видела  точно  такой  же, как  и  я. Как  она  сношалась  со  мной  в  ту  ночь. Да  так  что  при  крике  Ивашова, сильно  ворочаясь  и  готовая    во  сне кончить, упала  с  постели.

  Тогда  мы  оба, да  и  все  здесь  подверглись  какому-то  сильному  гипнотическому   во  сне  воздействию. Да  и  на  судне  был  кто-то. В  гостях  у  Владимира. Из-за  чего  его  пришлось  тогда   просто  ловить  на  бегу  и  чуть  ли  не  вывалившегося  за  борт  идущего  судна  в  сам  океан.

  Но  сейчас  не  о  нем, а  о  Френсис  Варшавски.

  Френ, как  я  стал  ее  после  этого  звать  между  нами, пропала  на  весь  день  с  глаз  своих  подчиненных.

— Я  сказала  им, чтобы  меня  не  искали. У меня  разболелась  голова  и,  возможно температура.  Я  ушла  отдыхать  до  утра – произнесла  она  мне, когда  я  потащил  ее  к  себе  в  каюту. Так  что меня  не будут  беспокоить, любимый.

— О, дак, ты  еще, любимая  моя  врунишка — я  ей  произнес, целуя  оголенные  Френсис  Варшавски  молодые  женские  кофейного  отлива  плечи.