— Я вглядываюсь в тончайшую цепочку зеркальностей, символов, указывающих на другие символы. Отражаясь друг в друге, они указывают на новый символ, нечто существующее, но еще не раскрытое. Это мерцание тайны, это – Сфинкс. Чудовище, что загадывает загадку и несет смерть тому, кто неспособен ее разгадать. Но и сам Сфинкс, будучи разгаданным, погибает. Лишенный тайны, этот мир лишь пустая оболочка, высохшая скорлупа, где все мы подчинены только грубой механике и инстинктам, ни волшебства, ни вдохновений, ни откровений, как тело без жизненно важного органа, такой мир обречен на угасание и погибель. Но тайна существует лишь для того, чтобы быть разгаданной, таким образом, она смертна, как и всё живое. Возможно, в этом парадоксе и заключается главная трагедия бытия, что смертен не человек, а именно — тайна. Зеркальности, друг мой, ищите зеркальности, попробуйте вглядеться в какой-то предмет или другого человека, именно как в зеркало!

Виталий Николаевич редко понимал суть рассуждений своего товарища и поэтому спешил перевести разговор на свою вечную тему.

— Вот вы мне скажите, я ведь знаю, что назидательный ваш тон, который я периодически слышу, он такой не от тщеславия, а от жизненного опыта, от широты и щедрости прожитых лет, вот и скажите, вы ведь мудрый человек, все эти мои метания, ночной бред, вот это презрение к жизни, которая и не есть собственно жизнь, а так, немощное скольжение над сточными водами, это и есть та самая русская тоска или нет?