Услышав шум шагов за спиной, он не стал поворачиваться, ведь кого-то постороннего тут не было, и со временем осознание этого чётко впечаталось в восприятие. Александра подошла и села рядом, держа в руках две чашки чая. Смешно, но они до сих пор называли заваренные ветки и листья плодовых кустов и растений чаем.

          — Обед ещё не готов. – Сказала она, протягивая кружку.

          Голицын улыбнулся и взял кружку двумя руками. Этот приятный миг, когда кружка обжигает ладони напоминал о той, прошлой жизни.

          — Саш, ты часто вспоминаешь ту нашу жизнь? – Спросил он жену.

          В ответ она улыбнулась, села рядом с ним:

          — Раньше часто было, не хватало многого, а теперь уже реже. Вспоминаю какие-то моменты жизненные, не связанные с бытом.

          — А если бы можно было всё вернуть обратно, чтобы не было болезни. Хотела бы?

          — Нет. Тогда бы всё текло так, как и было. Тебя бы мы видели чаще по телевизору, дети и внуки росли бы в Интернете, и мы бы потеряли то, что принято считать семьёй. Не в юридическом смысле, а в моральном.

          — Я тоже об этом думал. Вот только знал бы раньше что и как, то этот бы домик снабдил лучше.

          Они засмеялись. Уходить с причала не хотелось, к тому же прохладная вода так приятно остужала ноги.

          — Я часто думаю о том, какое бы будущее нас ждало, если бы не случился этот переворот. – Прервав молчание, произнёс Голицын. – И понимаю, что я ничего бы не смог дать стране и людям, путей развития и сохранения целостности страны я не знаю, да и вряд ли бы кто-то при таком дефиците человеческого и мозгового ресурса смог бы предложить что-то оптимальное.