Скромнов, сел поудобнее:

— Мне понятны ваши действия во возникшей ситуации, но при этом мы не согласны с принятыми мерами по отношении к мигрантам, а именно силовое решение данного вопроса, к тому же идея изоляции регионов очень схожа с образованием карантинных зон, в которых просто фиксировалась смертность, а не предпринимались лечения людей. Ваш взгляд на ситуацию в корне не прав, вы поступаете без оглядки на людей, не желание сотрудничать с другими странами и привело к тому, что каждый стал отдельно бороться с болезнью.

— Вы серьезно считаете, что нужно было открыть границы и спасать мигрантов, рискуя жизнью населения?

— Проводить отбор людей, те кто без симптомов, могли бы пройти в страну.

— Вы думаете, это так легко, — в разговор вмешался полковник Лазарев, — вы понятия не имеете о симптомах болезни на ранней стадии, да и как вы собирались это организовать?

— Не переходите на эмоции, полковник, — спокойно произнёс Скромнов, — я не ставлю этот тезис во главе угла. Я высказал мнение людей, чьи родственники остались по ту сторону стены. Вы правы, я не компетентен в этом вопросе, но медиков у нас хватает, чтобы решить эту проблему.

— Ну раз это не главный ваш тезис, Игорь Николаевич, — продолжил Голицын, — хотелось бы услышать главный.

— Стратегия выхода из этой ситуации.

Голицын понимал, что на этот вопрос чёткого ответа нет, стратегия не была выбрана, да и не было понятно на чём её основывать. Но говорить это было нельзя.