— Спи, дракончик в эту ночь… — начала щебетать я, упёршись крыльями в стену.

— Не найдёт тебя злодей.

Каждую «ночь» я пела ему колыбельную. Так мамочка в детстве укладывала меня спать, когда за окном разила гроза или гуляла метель, и летать было невозможно даже с моими крыльями.

В глубине души я верила, что и дракону приятно её услышать. Сколько он здесь пробыл?.. Как давно не видел своего небесного дома?

— Отгоню я духов прочь… чтобы ты заснул скорей…

Я пробыла с драконом до пятой фазы, утопая взглядом в серебристом свечении звёздочки. Он так и не показался мне и не заговорил, но и не прогнал. Надеюсь, он не разговаривает со мной не потому, что ненавидит. Он же не думает, что я добровольно вступила в орден, который его пленил?.. О драконы, хоть бы он так не думал!

Свечение осколочка медленно угасло, и тень самой дорогой мне вампирши помогла мне покинуть подземелье.

— Я вернусь завтра! — напоследок пообещала я дракону сквозь темень коридора.

Ликрик ещё не успела вернуться с урока, когда я оказалась в башне. Её тень рассталась со мной сразу на костяной лестнице и поспешила на встречу со своей хозяйкой.

С раненым крылом и без поддержки подруги даже медленно вышагивать по замку было сложно. А мысли будто наливались свинцом. От тоски по дому, от одиночества, от всего. Никогда ещё и нигде я не чувствовала себя настолько чужой. Одна единственная эльфария в новом мире, который причиняет так много боли… И, если верить парцеголоту Нокмерну, я не первая. Тот, кто был в Ордене до меня с такими же вороньими крыльями, умер… Предал Орден. А смерть – величайшее предательство Неминуемого. Мы… «Они» должны нести гибель. Они не должны умирать. Но что, если Ликрик права, и меня взаправду хотят убить. И тот, другой эльфарий умер от рук того же Мра’акмора?..