-Детка моя… Мое чудо!…

Маруська замолчала, задохнувшись, и принялась крутить на пальце свое колечко.

-И что же было дальше? – еле слышно, видимо, совершенно ошарашенная, спросила Лена .

Ее голос прозвучал глухо и как-то осторожно.

-Дальше?.. А дальше…Дальше было утро. После таких ночей утра боишься больше всего. Чудо произошло и… все. Понимаешь? Все… Утром Ричард встал, молча оделся, ходил по номеру, что-то делал. Мелочи какие-то. А я смотрела на него, и мне хотелось плакать. Но, конечно же, это было бы самое ужасное, что можно было бы сотворить с моей стороны. И я тоже молчала, тем более, что даже зная язык в совершенстве, я не сумела бы тогда сказать что-то правильное… Наконец, он сел рядом со мной на кровать, вздохнул и этот его вздох, вздох человека, который не знает, что сказать, не знает, как закончить эту историю более или менее благопристойно, сказал мне больше, чем любые его слова. И тогда я поднялась, нашла свои вещи, оделась. Теперь он сидел и молча смотрел на меня. Я это чувствовала и ощущала себя ужасно, нестерпимо неуклюжей. Все валилось из рук, вывернутые наизнанку вещи не хотели возвращаться в нормальный вид. Наконец, мне удалось привести себя в порядок. Я достала из кармана сотовый, покрутила в руках и поняла, что мне осталось только молча выйти из номера, чувствуя, что сердце разрывается на части. Я знала в тот момент, знала совершенно ясно, что больше никого и никогда в этой жизни я не полюблю. Даже близко не подпущу! Теперь для меня существовал только Ричард Тайлер. И именно такой, какой он теперь – поседевший, постаревший, с бородой. Я всегда восхищалась им, считая, что такой, каким он был в тридцать – сорок лет, он самый красивый, самый потрясающий мужчина на свете, не говоря уже о том, что он – знаменитый ударник «Королевского Креста»! Но этой ночью рядом со мной был Тайлер шестидесяти лет, он брал меня, он ласкал меня, обнимал, целовал… Только он! И он молчал…