Тодòр почувствовал, как рвется его плоть, холод чужих пальцев, которые прошли практически под грудину. Резким движением красный зверь запустил руку под ребра преследователя и вырвал кусок. Как ни странно, страха в Тодòре не было, но внезапное смирение, облегчение: «Сейчас? Наконец-то». Боль отошла на задний план, а сознание провалилось в мир иллюзий. Перед глазами зацвели картины, залитые заходящим солнцем, лучи которого путались и прятались вместе с теплым ветром во вьющихся крупными локонами рыжих волосах. Синие глаза, в которых горели страсть и женское лукавство, наконец, улыбались только ему. Полностью обездвиженный, он ждал, когда будет нанесен смертельный удар.
Но внезапный вопль вырвал его сознание на поверхность. «Пошел вон!», — истерично заорала внезапно появившаяся девушка, толкнув соперника с такой силой, что тот не просто потерял равновесие, а откатился метра на три. Но, поскольку Христоф был еще в его руках, кубарем покатились оба. Красный зверь вскочил на ноги и, бросив недоуменный взгляд на обидчицу, скрылся в соседнем дворе.
Тамара кинулась к парню, оставшемуся лежать на земле. Навстречу ей хлынула волна зловония, такая сильная, что резало глаза. Приподняв край рубашки, она поняла, что смрад источала огромная гниющая дыра в его животе. Во мраке двора рана казалась бездонной. Девушка в ужасе отпрянула. Донесся тихий хрип, и Тамара, увидев, что грудь мужчины поднималась дыханием, обрадовалась: «Живой!» Сидя на коленях рядом с пострадавшим, она судорожно пыталась набрать телефон скорой. Складывалось ощущение, что этот тошнотворный запах накрыл все вокруг, оседая чем-то липким на ее руках, лице. Смрад становился сильнее. Казалось, с каждым вдохом он растекался по легким — сладкий и густой, проникал в каждую клеточку. Ледяная рука схватила ее за локоть. «Скорая не поможет», — обессиленная кисть упала на асфальт, как тряпичная кукла.
