— Ты.. Вы говорили, что вам нужна помощь. Расскажите. — Тамара, красная от стыда, хотела провалиться сквозь землю. Не зная, что за отношения теперь между ней и Христофом, она не могла повернуть голову в его сторону. «Пусть, он сделает вид, что ничего не было и никогда об этом не заговорит. Пусть, все будет как раньше»
— Я пришел сюда, хотя найти твой адрес было сложно, особенно если учитывать, в каком виде я был, и что вся больница меня знает. Пришел к вам, потому, как вспомнил, что ты говорила, когда мы за мальчишкой на скорой приехали. — Казалось, в комнате было только двое Матвей и Тамара, поскольку разговаривал гость исключительно с ней. — Тогда я конечно всерьез не воспринял, но когда выбираешься из могилы, несколько пересматриваешь базовые концепции устройства мира… Я умер. И как вышло, что я сейчас сижу, пью чай, — синеглазый врач кивнул на чашку, — это вы мне можете объяснить?
— Если честно я о таком никогда не слышала, — Тамара смотрела на гостя с широко распахнутыми глазами. Мысль о том, что он просто врет конечно была, но зачем взрослому человеку вывалявшись в грязи ходить по гостям? Розыгрыш? У Тамары единственный друг (а теперь вообще не понятно кто), стоит рядом, серьезный человек, удивленный не менее чем она.
— Теперь ты зверь. — Отчеканил Христоф. Он заполнял собой весь дверной проем, а за его плечами беспросветная чернота коридора словно уходила под землю до самой преисподни. Скрестив руки на груди, он смотрел на гостя с неприкрытой неприязнью, сверху вниз. Услышав это, Тамара отскочила назад, руками перевернула сушилку с посудой, откуда полетели тарелки вперемешку со столовыми приборами и с жутким звоном рассыпались по кафелю. «Четыре разбитые тарелки, ушибленный кобчик и шишка на голове от навесного шкафчика, а так же, две разбитые кружки, первый секс и гость-зверь — это очень сложная ночь, однако», Тамара кинулась собирать осколки, сейчас это было проще, чем думать о происходящем вокруг. Физическая боль сбросила с глаз пелену паники, возникшей в первую секунду, к тому же присутствие Христофа успокаивало и не давало броситься из собственной квартиры, куда глаза глядят.
