***

Ночь безлунная, была настолько темной, что на расстоянии двух метров, силуэты деревьев едва ли можно было различить. Только ближний свет фар узким коридором делил лес на две половины. Невысокого роста рыхлый мужчина возился рядом с черным угловатым, похожим на катафалк Мерседесом G-класса, стараясь не выходить на свет. Ему казалось, что как только луч коснется кожи, то весь мир увидит, какой грех он совершил. Руки тряслись и не слушались. И когда он вытирал с них землю вперемешку с кровью. И когда в тяжелой связке ключей искал нужный от мерседеса. Выезжая по лесной дороге, на каждой кочке машину трясло, а в багажнике подскакивала и характерным звоном отзывалась лопата, несмотря на то, что была замотана в красный пододеяльник. Этот звук заставлял сердце убийцы замирать. Лицо, щербатое и отечное, было полностью покрыто каплями пота. Зрачки бегали, в то время как руки железной хваткой вцепились в руль. Внезапно в тени деревьев на расстоянии около пяти метро, в обратном направлении пронесся всадник. Водитель черного вездехода увидел промелькнувший силуэт лишь на долю секунды, но не смог сдержать крик ужаса, он был уверен, что даже слышал стук копыт. «Сам дьявол пришел за мной!». Окончательно утратив самообладание, он ударил по педали газа и вылетел из леса так быстро, как только мог.

Примчался к дому Владимир Анатольевич уже в третьем часу. В голове мелькали картины событий этой ночи. Достать ключ зажигания с первого раза не удалось — замок отказывался его выплевывать, несмотря на судорожные попытки. Перед глазами всплыла картина, как скрюченные пальцы с наращенными ногтями неестественной длины, намертво вцепившись, не отдавали связку с глупыми брелоками. Как же бесили его эти вычурные рисунки, еще и с какой-то лепниной. Доставая лопату из багажника, в ушах звучал глухой звук удара, хриплого выдоха. Грузная женщина падает как мешок с картошкой — безжизненно. Страшно подойти, вдруг она еще жива. «Быстрее бы все закончилось». И забыть быстрее, и пусть уже новая жизнь настанет. Светлая и радостная.

Трехэтажный дом был огорожен забором в два с половиной метра высотой, так что убийца не боялся, что кто-нибудь его увидит. Он тщательно, не торопясь, вымыл всю машину, не оставив никаких следов грунтовой дороги, также убрал всю грязь с лопаты и вернул ее в положенное место к садовому инвентарю.

Когда рассвело, Владимир Анатольевич Грым сидел перед растопленным камином в просторной гостиной, отделанной деревом. Чета Грымов всегда считала именно эту комнату показателем их достатка. На стенах висели чучела животных, на полу разбросаны шкуры.

Очаг пылал. Перед ним стояли два огромных, обтянутых бордовой кожей, кресла, а между ними — невысокий овальный столик из стекла с литым металлическим каркасом. В камин, свернув комом, бросил вещи Владимир Анатольевич. Рубашка в крови и земле, брюки, вместе с трусами. Там же был и красный пододеяльник. Минут пять он сидел напротив пылающего камина, довольный тем, как хорошо он спрятал все улики, но в одну секунду на лбу проступил пот. «Идиот! Как я мог так лохануться! Конечно, кто топит камин летом!» Неуклюжий мужчина подскочил из кресла и рванул к огню. На ходу зацепившись коленом за стеклянный столик, рухнул, собственным весом разбив его на осколки. Не поднимаясь на ноги, он полз, не замечая, что куски стекла разрезали ему ладонь. Добравшись до камина, несколько секунд пытался сообразить, как именно загасить пламя. Огнетушитель сработал.

Теперь уборки прибавилось. Стёкла, кровавый след, камин, плюс ко всему надо куда-то деть обгорелый ком тряпок. Замотав кровоточащую руку марлей из аптечки, полноправный хозяин дома принялся за дело. Успокоиться стало еще сложнее. Соседи могли увидеть дым из трубы и что-то заподозрить. Когда он заявит о пропаже, менты первым делом заподозрят его, будут спрашивать, искать. Но, он готов, пусть приходят, он все сделает правильно.

 Глава 17

Это утро Тамары было замечательное. Запах кофе заполнил всю маленькую квартиру, сделав ее еще уютнее. За стеной тихонько позвякивала посуда. Девушка знала, кто там, и от этого становилось радостно. Рядом живая душа, и такая родная. Зайдя на кухню, она скромно поздоровалась. Тодòр доделывал сырники:

 — Доброе утро. Садись за стол. И давай аккуратнее, чтоб без перевернутых чашек. — что ответить барышня не нашла, лишь засмущалась, вспоминая их первое совместно утро.