Боль в ноге потихоньку отпускала, и инцидент забылся. Тамара продолжила поиски. Минуты через две девушка услышала женский плач, в нем было столько горя, что он рвал сердце на куски. Живот скрутило от страха. «Здесь много палат и много людей. Это может быть кто угодно», — повторяла девушка, идя по коридору, приближаясь к комнате, откуда доносился звук. Дверь была приоткрыта, а на белом деревянном полотне как приговор висел номер двадцать семь.

            ***     

Вернувшись с кладбища, Тодòр на сто процентов был уверен, что в смерти Майи виновен красный зверь. Христоф всегда знал, что таких как он много: черные, красные, мифические белые.

«Ох, и твари эти красные звери». Тодòр всегда испытывал к ним отвращение. Его порода использовала для существования человеческий грех. Черный зверь предлагает выбор, а кукла уже сама предает свою душу растлению: невинная ложь, лишний бокал вина, и, сама того не замечая, кукла уже летит в пропасть. Этот демон в некотором роде чертенок, что сидит на плече, и нашептывает, по какому пути следовать. При большом желании Тодòр мог применить свой дар убеждения — управлять куклой как марионеткой, но лишь в том случае, если жертва в глубине души готова к такому поступку. Заставить человека сделать то, что претит его натуре, он не мог. Чаще же всего достаточно лишь связи, чтобы кукла из кожи вон лезла в желании угодить господину.