Выскочив на очередную улицу, Семён чуть не угодил под лошадь. Отшатнувшись, он упал на мостовую, а извозчик придержал лошадь и крепко выругался.

— Извозчик! – крикнул Семён не своим голосом. – Отвези меня на Моховую!

— Сам себя вези, чёрт! Не видишь, что ли, что вокруг творится?

Семён вскочил, выхватил из кармана револьвер и ткнул дулом в извозчика:

— Отвези, сказал, а то убью!

Тот побледнел:

— Н-не убивай, добрый человек! У меня жена, ребятишки малые…

— На Моховую меня! – крикнул Семён, запрыгивая в экипаж.

***

В движение пришёл весь город. Люди словно того и ждали, чтобы кто-нибудь начал беспорядки. Пока Семён ехал, он то и дело слышал по городу треск выстрелов, гром взрывов, видел мёртвые тела городовых… и не только городовых. Улицы превратились в лабиринты преисподней.

Извозчик скулил и ругался сквозь зубы, больше от страха, чем от гнева, но всё же довёз Семёна. Выпрыгнув из коляски, механик вспомнил, что надо бы расплатиться, но коляска уже укатила. Семён хотел поправить картуз, и обнаружил, что его нет. Осмотрел мундир и увидел кровь на рукаве. Пощупал руку – нет, кровь чужая. Снял мундир и с отвращением бросил его на землю. За мундиром выбросил и револьвер. Уж больно противно ему было оттого, что пришлось угрожать оружием извозчику. И лишь после этого он вошёл в корпус.

Коридоры были пусты. Шагая к аудитории, Семён чувствовал, что весь его путь был проделан зазря – вот сейчас он зайдёт в аудиторию и не увидит выступающих. Конечно, их там нет, думал он — теперь все дома, запирают двери и занавешивают окна.