Но Семёну было не до развлечений. Машине надо было дать остыть, да и брикеты прессованного угля, служившие топливом, были на исходе. Нужно было остановиться на автомобильной станции. Семён, уставший и измученный, даже в таком состоянии не допустил бы ни единой ошибки при починке двигателя – но многое из того, что было за пределами механики, оставалось для него тайной за семью печатями.

Едва он въехал под крышу ближайшей же станции, как ворота за ним захлопнулись. И даже тогда Семён не понял, что случилось. В тусклом свете электрических огней он не сразу разглядел серые шинели да зелёные фуражки с красными околышами.

Потом чья-то рука схватила механика за воротник и вытащила из машины. Он пытался сопротивляться, но ему дали по зубам. Из глаз у Семёна брызнули искры, земля ушла из-под ног. Он даже не понял, что теряет сознание – только что его били, а через мгновение он уже лежал на полу станции, а потолок кружился, кружился…

— …поди разбери, — пробормотал стоящий над ним полицейский. – О, очнулся. Эй, ты! Ну-ка! Вставай!

Семён попытался встать. Получалось плохо, ноги подводили. Кто-то взял его под руку, поднял. И тогда Семёна вдруг вырвало, прямо на серую шинель стоящего перед ним полицейского. Тот отскочил, но было уже поздно. Механик сжался, ожидая новых ударов, но их не последовало.

— Вот ведь дьявол, всего испачкал! – выругался полицейский. – Да, видать, сильно ты его приложил, — обратился он к кому-то из стоящих вокруг шинелей.