– Мне не мешало бы отвлечься , – сказал Роман. – Дай мне хоть как-то исправить то, что я натворил.

Марина кивнула. Роман попросил секретаршу упаковать пирог. Его он собирался преподнести Марине в качестве извинения. Они сели в его шикарную машинку и поехали. Роман наслаждался тем, что она просто была здесь, рядом с ним, что он видел ее шикарные волосы и чувствовал аромат жасмина, когда наклонялся, чтобы переключать передачи. И только одна мысль не уходила из головы: он не представлял, как расстанется с ней.

Как бы он не старался ехать медленнее, Марина в итоге сказала:

– Вот мы и приехали, в этом доме я снимаю квартиру.

Роман с лицом каторжника открыл ее дверь и вручил пакетик с пирогом. Марина сверкнула на него глазами и с явным недовольством сказала:

– А ты чего стоишь? Пошли, посмотришь, где я живу. И пирог мы не доели.

И не было для Романа слов более желанных, чем эти. И сразу засияло его лицо и отлег от души тяжелый булыжник, который давил на внутренности всю дорогу.

– Заходи, чувствуй себя как дома, – сказала Марина, снимая туфельки в тесном светлом коридорчике. – Правда, я сама не чувствую себя здесь как дома. Еще не успела разложить все вещи, тут совсем не уютно, но ничего.

Роман прошел за ней по коридорчику и оказался в гостиной смежной с кухней. Пространство было куда больше, чем в ее прошлой съемной квартире. Эта хотя бы была отремонтирована, пусть мебели почти не было. Светло серые стены, на полу ламинат, два диванчика цвета сушенной лаванды, маленькие столики из светлого дерева на металлических ножках, такой же обеденный стол. Картину спасали легкие белоснежные занавески и необычайное количество света, которое струилось из двух оконных рам. Пусть жилище Марины было скромным и необжитым, но в нем не было странного чувства пустоты, которое бывает в новых квартирах, где не успели еще пожить, принести свои радости и горести. Марина добавила в атмосферу себя, и здесь уже априори не могло быть плохо.