В номере каждый занялся своим делом, видимо, все еще обдумывая произошедшее днем. Марина сидела в кресле, как всегда, закинув ноги в странном положении, и читала какой-то старый немецкий роман. На ней была та же старая рубашка, в которой Роман застал ее в той маленькой квартирке, где скрипели полы, тогда они еще были малознакомы. Эта светлая рубашка выкалывала Роману глаза, она тревожила в нем все то, что он хотел бы скрыть в глубинах разума. Роман все сильнее злился на себя, ему стало совершенно понятно, что он своими руками разрушал ту связь, что появилась между ними.

В это время Роман листал свои бумаги, которые сегодня взял из дома. На самом деле они были не особо ему нужны, тем более сегодня, но он должен был найти предлог для поездки в особняк. Листая бумаги, он еще сильнее злился. Из-за этого мусора Марина теперь холодна к нему, взять бы да спалить все к чертовой матери. Роман иногда смотрел на нее, Марина была полностью поглощена чтением и ни на что не отвлекалась, если бы он тоже так мог…

Они долго молчали, больше часа точно, потом Марина отложила книжку и подошла к включателю света. В комнате уже хорошо потемнело, вот и день почти прошел. Роману было комфортнее в темноте, она уже заползала ему внутрь и разъедала все органы, но Марина захотела света, уже, видимо, читать было сложно. Три люстры зажглись одним ее движением, только Марина не вернулась в кресло, чтобы продолжить читать, она стояла у окна, печально склонив голову набок. Она смотрела вроде на стену, но взгляд ее был устремлен вникуда. Роман не выдержал этой картины.