Роман без особых усилий догнал ее и заставил остановиться, преградив дорогу. В его совершенном лице, отражающем ледяную красоту, появились первые признаки жизни. Его толстые брови были вздернуты под высоким углом, глаза переливались непониманием, а через полуоткрытый рот выбирались наружу тяжелые вздохи.

– Если я сказал что-то, что обидело тебя, прости. Я не хотел этого, – сказал он и уставился на Марину, пытаясь отгадать ее мысли.

– Все нормально, – сухо сказала она.

– Я заплатил за ужин, возьми деньги, – он протянул ей четыре бумажки.

– Нет, – ответила Марина.

– Ты меня унижаешь этим поступком. Я же не предлагаю тебе свои деньги, возьми свои собственные обратно. Я не хочу, чтобы у тебя из-за этого возникли сложности.

Роман нетерпеливо запихнул ей в кулак несчастные бумажки и выдохнул. Хоть деньги и были в руке Марины, она все еще выглядела пугающе. Все ее лицо исчезло в тоске и каком-то нечеловеческом спокойствие. Она была похожа на статую, на очень грустную статую.

– Знаешь, это все, что у меня есть. Абсолютно все. Если бы у меня не было этих денег, я не смогла бы доехать до дома, купить себе еду, – вряд ли Роман мог понять, почему в ее глазах появлялась боль. – Смотри.

Она взяла и разжала кулак, вытянув его над рекой. Ветер подхватил купюры и играясь с ними, выбрасывал в реку. Марина улыбнулась самой жуткой улыбкой, которую Роман видел в своей жизни. Он не мог пошевелиться и только смотрел на нее.