***

   Больницу  неслабо  трясло. Да  так, что  Андрей  летал  от  стены   к  стене. И  какие-то  руки, схватив  его  за  воротник  больничной  рубахи, швырнули. И  он  пролетел  по  воздуху  и  упал  на  свою  в палате  постель.

  Андрей  почувствовал, как  его  сердце  дернулось  несколько  раз  судорожно  и остановилось. Остановилось  все. Так  ему  показалось. И  наступила  вдруг  сплошная  непробиваемая  тишина. Гробовая  тишина, и  черная  тень  стояла  перед  ним. Перед  его  постелью. Рядом  и  склонившись  над  своим  сыном  Вуаленфуром  в  теле  Сурганова  Андрея, когда  все  кругом  сотрясалось, как  от  девятибалльного  землетрясения  и  осыпалась  вся  штукатурка, и  известка  в  самой  его  палате. И  мелькание, каких-то  за  дверями  палаты  черных  теней. И  дикие  ужасающие  крики. Крики, где-то  там  за  его  дверями  и  палатой. Крики  больных  и  дикий  звериный  истошный  рев. Рев  каких-то  кошмарных  чудовищ,  или  зверей.

  Он  почувствовал, как  острая  колющая  боль  пронзила  его  в  груди  под  больничной   рубашкой  сердце. Боль  скрючила  его  конвульсивно  судорогой  все  тело. И  он  сполз  на  пол  с  постели, рухнув  с  криком, и  забился  в  судорожной  смертной  агонии. Задыхаясь, и  не  мог  восстановить  свое  сбившееся  резко  тяжелое  во  сне  дыхание. Он, просто  задыхался, хватаясь  за  грудь  и  горло, пытаясь  прокашляться, но  все  было  тщетно.