Прибыв в Мелилью, О’Доннелл потребовал у городского каудильо приказ известить правительство в Мадриде о наступлении рифов. 

НО каудильо сам тоже был карлистом и жестко прогнал рифского начальника. 

Разозленный на предвзятость начальства, он решает сам лично плыть в Мадрид, дабы предстать перед королем и Генеральными Кортесами и уговорить готовиться к обороне. 

Тем временем на границе с Марроко со стороны Тлесмена, испанские аскари коменданта Батисты засекли крупные группы берберов и туарегов, которые постоянно передвигались с юга на север, в степь Аль-Рифа. 

Али срочно доложил об этом Батисте. 

Бывалый офицер сразу заподозрил неладное. 

– Мавры снова баламутят воду или песок, нам хватило обороны Мелильи в 1774 году, в этот раз надо быть более готовыми! – сказал Батиста и приказал Али укрепить пограничные линии с Марокко. 

Сам комендант решил лично направиться в тлесменскую резиденцию к администратору Ортеге Вега, дабы согласовать военные действия и начать готовить колонию к обороне. 

Колумбийский мясник понимал, что убедить наиболее упертых реакционеров, что это непросто разбойные рейды кучки кочевников, а новое страшное наступление, будет изрядно проблемно. 

И дело было в Оборонном Комитете, где засели уже выгоревшиеся бюрократы. 

В это же время, в Мадриде, Дон Карлос встретился с британским послом от Роберта Пиля. 

Правоцентрист предлагал саботировать англо-афганскую войну.