-Боже милостивый! – прошептал Рэймонд. – Я подозревал, что в вашей стране…

-Ну, говна – простите мистер Крамер! – везде хватает, я так думаю! – перебила Вера. – Хотя, мне в последнее время кажется, что у нас его и в самом деле сильно прибавилось… Мэри немедленно надо уезжать отсюда! Это больше не ее страна, не ее сограждане – и формально, и реально. Ее бывшая страна бьет ее, как только может. Не место ей здесь!

-Но где сейчас Мэри? Ее можно увидеть?

-Я узнаю у следователя об этом, хотя, думаю, что у подданной Ее Величества, несколько другие права, нежели у остальных!.. Вам есть, что передать Мэри от вашего отца? Для нее это будет более, чем важно!..

Все тот же серый обшарпанный потолок, крохотное немытое оконце, муха вон по стеклу… И ничего. Даже снов нет. Он совсем не думает о ней? Не помнит??.. Где же он? И что… Кого она видела с ним? Неужели Ричард мог вот так быстро, вот так резко просто забыть о ней, променять на кого-то?! А Келтон?.. Господи, ее мальчик! Она так долго думала о нем, как о части Ричарда, которая всегда, что бы – не дай Бог! – ни случилось, будет с ней, и вот теперь его нет, и она не может утешиться хоть немного, прижав его золотистую макушку к своей груди, поцеловав в душистую щечку!.. Она заплакала. Тихо, беззвучно, но с такой острой, такой удушающей болью в груди, что казалось, сердце ее просто не выдержит… О, Эдди! Она ушла бы к нему, прильнула бы головой к его теплой груди и, может быть, хоть чуть-чуть стало бы легче. Ибо даже там, рядом с Эдди, ей, ее душе никогда не забыть о Ричарде, о его руках, поцелуях, о страсти его и нежности, о взгляде таком глубоком, таком проникновенном, что сердце заходилось от любви к нему… Нет Эдди, молчит и он. Все оставили ее здесь, в проклятой этой тишине, такой глухой, точно, бетонная стена, в этой смеси запахов лекарств и хлорки, в этой невыносимой безнадежности, проклятом бессилии что-либо изменить… Она часто думала о том, как могли чувствовать себя невинно приговоренные к смерти люди, шедшие на эшафот с разодранным от обиды и отчаяния сердцем. И вот теперь она в их числе. Нет, ей не отрубят голову, не сожгут на костре и не отправят гнить в лагерях, но не смерть ли то, что она чувствует сейчас?! Не смерть ли это – знать, что больше никогда она не увидит Ричарда?! И это после всего, что ей пришлось пережить в поисках его, в леденящем страхе за его жизнь, с выворачивающей душу тоской по его взгляду, по теплу его!.. Хоть бы во сне еще разок увидеть его! Хоть бы на минутку, а потом… Потом будет суд, и если ее каким-то чудом не упекут в тюрьму, ее жизнь и без этого превратится в смертную муку. Так не лучше ли прямо теперь избавиться от этой невыносимой боли? Что она потеряет? Свою бессмертную душу? Или как там говорят? А есть она у нее теперь, душа эта?! Ричард забрал ее с собой, и она вечно будет носиться рядом с ним, моля о пощаде и о улыбке его, похожей на которую не было никогда в этом свете. Так не все ли равно?!.. Мэри машинально нащупала простыню, пальцами оценивая ее мягкость – легко ли будет скрутить веревку… Пальцы судорожно сжались, слезы снова ударили по глазам.