Андрюха хохотнул.
-Ладно, чешите отсюда, я справлюсь… А морду бить не полезут? А то ведь и до международного скандала дойдет. А мне такой хрени не надо!
-Думаю, не дойдет… Не дадут ему.
Что это? Что все это значит?! Никак не подняться, даже голову не поднять… Руки чьи-то сильные, грубые. Ее раздевают.
-Эй, ты чего?! – прохрипела она, пытаясь вырваться, но тело не слушается, мутит.
-Да тише ты! Чего вырываешься-то?! Тебе жалко, что ли?.. Марусь, ты же мне давно нравишься, да только не подкатиться к тебе было никак. А тут ты уедешь, забудешь о нас… Ну, что ты…
Тяжелое тело прижимало ее к кровати, не давая продохнуть, а ногами хоть задрыгайся – бесполезно! Она уворачивалась от вонявших водкой губ, чувствовала, как все те же руки стягивают с нее трусики, рвут их и тонкая материя трещит. Некуда деваться… некуда… Она попыталась кричать, но ей зажали рот ладонью, локоть уперся ей в плечо, и только кисть ее бессильно билась о подушку. Вторая рука осталась свободной, но колотить кулаком об эту спину было бессмысленно, а шаря в темноте, Мэри уперлась ладошкой в стену с висевшим на ней ковром. Все? Нет, не все!.. Со всей силы, на какую она только была способна сейчас, Мэри ухватила свободной рукой волосы на голове, не дававшей ей дышать смрадными водочными парами, и рванула так, что раздался сиплый вскрик, обидчик подскочил и страшный удар обрушился сбоку, наотмашь. Голова ее отлетела, сознание померкло…
