-Все, сели! Андрюха, открывай!

В рюмочки полилась водка, Мэри разлила по стаканам апельсиновый сок, и Андрюха встал с рюмкой в руке.

-Ну, что, Марусь… Рады мы чертовски, что видим тебя среди нас! Уже не ждали и не чаяли… Грустно, конечно, что теперь ты уедешь, и вряд ли уже теперь увидимся. Англичанкой станешь уже и по паспорту, и по жизни… Не забывай нас, как говорится, не поминай лихом, а мы тебе желаем всего, что тебе самой хочется! Пусть все сложится, пусть все получится – ты заслужила! Давай, за тебя и за встречу!

Водка обожгла горло, рванулась обратно. Мэри справилась, выдохнула и быстро запила соком. Паленка!.. Да черт с ней. Скоро накатило неестественное тепло, расслабленность. Тосты произносились один за другим, и Мэри еще подумала, как легко все здесь говорят – не то, что на корпоративных сходках. Она сама что-то говорила, заверяла в своей безграничной преданности и любви к ним, понимала, что ее уже несет.

-Ты ешь давай хорошенько! – прогудела на ухо Лена.

-Да я ем!

-Может, покурим выйдем? – прозвучал Юлькин голос.

-На кухню? – всплыло круглое лицо Андрея.

И почему ей всегда казалось, что есть у него в предках татары? То ли глаза его мутно-зеленые были разрезаны как-то не очень по-русски, то ли эта его смуглость…

-Не, давайте на лестницу… А то мой придет и начнется! Обычно-то на кухне курим или на балконе, но кухня, сам видел, какая крохотная, а на балконе тоже места уже ни фига нет. Хлам всякий… Пошли на лестницу.