И Лорна бросила трубку.

В глазах Мэри потемнело, и она сползла по стенке будки на пол… Первым, что она услышала, придя в себя – стук капель о стекла телефонной будки, в которой так и сидела на полу, привалившись к стене. Дождь разошелся вовсю, так, что за его стеной едва угадывались очертания Тауэрского моста, от которого Мэри отошла не так уж и далеко, когда заметила эту телефонную будку. Медленно, цепляясь за стенки будки, она поднялась. Голова вновь закружилась, но не так сильно, что бы это нельзя было терпеть. Мэри повесила трубку на рычаг, открыла дверцу и вышла под дождь, желая лишь одного – воздуха. Свежего воздуха!! Ее волосы мигом намокли, а декабрьский дождь – не летняя гроза, теплая, сладкая и совсем не страшная… Мэри скоро озябла, но не заходила ни в магазинчики, ни в пабы – через окна она видела, что там и так понабилось множество испугавшихся вымокнуть лондонцев. И она все шла и шла, почти не замечая дождя, думая все время лишь о том, что она так и не сказала на автоответчик своего сотового номера. Хотя, кто его теперь услышит?! Лорна эта, женщина, с которой Ричард делил свою жизнь и постель много лет, женщина, потерявшая его или отказавшаяся от него – тут не скажешь наверняка – она и так сделала для нее слишком много, сообщив о разводе, о том, что теперь, хотя бы, ей, Мэри не мучиться тем, что Ричард обременен семьей. Большего, а именно передачи самому Ричарду или его, их сыну ее номера, ждать не приходится… А если бы она сказала на автоответчик, что беременна от Ричарда? Она ведь почти сказала, духу не хватило! Да и не говорят такие вещи по телефону – только в глаза, только обнимая, только чувствуя ответную нежность!.. Но вот если бы сказала? Стала бы Лорна помогать ей? Впрочем, та, скорее, себе душу облегчила, чем о ней, о Мэри заботилась… Где же ты, Ричард?? В Лондоне ли ты?.. Да, ей кажется, что он совсем рядом, но она уже так запуталась между надеждами своими, так похожими на реальность, и тем, что убивает эти надежды не менее реально… Холодно! Господи, как холодно!! И где она теперь? Пока она шла, поглощенная своими мыслями, ноги унесли ее так далеко, что теперь и не сориентироваться. И если бы она так и шла по набережной! А то ведь унесло далеко от реки, в переулки какие-то… И такси как назло не видно! Да и что толку от такси, если она напрочь не помнила названия улицы, где жили Кеннеди?! И Мэри брела и брела, куда глаза глядят, чувствуя, как вода льется с совершенно мокрых ее волос ей за шиворот, как мокра уже ее спина, как холод сковал руки, безрезультатно искавшие тепла в намокших карманах куртки. Мэри напрочь позабыла о том, что в сумочке у нее лежит свернутая бумажка с номером сотового Кетрин. Она ведь могла бы позвонить ей и узнать название улицы в один момент. Давно бы дома оказалась, у жаркого камина! Но не вспомнила она о номере и шла, уже сама не зная, куда. Может, такова ее Судьба – промокнуть, схватить воспаление легких и умереть? Просто умереть здесь, в городе, о котором мечтала половину своей никчемной жизни…